Славянин. Десятник особой сотни. Александр Владимирович Забусов
от тихой заводи вдоль русла реки шел наезженным, нахоженным шляхом. Отметились на нем и конные и пешие, и телеги, и подводы. Под копытами стелился то песок, то чернозем. По обочинам уже желтела выбитая трава. Это дружина идет не ходко, сопровождаемая повозками. Всадники, пустив коней в галоп, шли быстро, сноровисто. Утреннее солнце позолотило лучами землю, бликуя от наползающих и уходящих облаков. Птицы гомонили в зелени деревьев, радуясь наступлению погожего дня. Кавалькада обогнала купеческий караван, состоящий из десятка телег, рухлядь на которых сверху была прикрыта широкими кусками плотной серой холстины. Проскочила их, перешла на рысь, перестроившись на ходу, считай по кромке дороги у самой обочины. В благодарность сопровождающие купца люди, да и он сам, поснимали шапки, кланялись, здороваясь с воями. По правую руку периодически открывалось зеркало реки.
–Батька, – Ждан догнал лошадь десятника. – Да, стой же ты!
Егор натянул поводья, останавливая лошадь, поднял руку над плечом и весь отряд остановился.
– Что случилось, Ждан?
К Лихому, удерживая разгоряченного скачкой коня, с другой стороны подъехал Лис.
–Сам смотри, всю дорогу, по-над лесом, птахи щебетали, а тут ни звука. Не удивлюсь, что мы в полосу засады въехали.
–Что скажешь, Лис?
Лис поежившись, оглянулся кругом, косясь на близкий зеленый массив, даже воздух понюхал.
– Думаю, что Ждан прав, поберечься стоит.
Лука, проверь. – Мысленно приказал своему карманному духу.
– Что ж, как говорится, береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет. Брони вздеть, щиты из-за спин на руки перебросить, стрелы на луки наложить, смотреть по сторонам внимательно, если кто что-то углядит, пусть оповещает всех. Двигаем дальше.
Ждан, проживший на этом свете немало лет, оказался прав. В это самое время, неподалеку от остановки отряда, у лесной тропы Радим, полусотник боярской дружины, входившей в воинство левого крыла Черниговского войска, успел выставить передовую скрытую заставу. По всем дружинам прошло оповещение о том, что завтра с утра войско перейдет границу соседа, а их крыло, сбив пограничный погост, обязано захватить Льгов. У всех воев на душе пели птицы, радость переполняла сердца. Наконец-то! Наконец-то закончилось просачивание малых отрядов, долгое сидение в глуши северянских лесов. Завтра их князь тремя колоннами двинется на Курск.
Радим распекал Сома, десятника третьего десятка. за то, Его вои выехали в засаду, употребив по случаю выменянную у деревенской бабки, брагу. Сом, крепкий, бородатый мужик, с узловатым, застарелым шрамом на правой скуле, видным даже через жесткую щетину волос, отплевываясь слюной из щербатого рта, после вздрючки командира, чуть ли не орал на худощавого, остроносого, лысеющего, плюгавого мужика, подвыпившего больше остальных.
–Я тебя Тихон, урою, вот этой собственной рукой!
Поднес пудовый кулак к носу провинившегося.
–Иди вон, подальше в лес, ложись под дерево и проспись. Еще раз увижу пьяным, не посмотрю, что мы с тобой два десятка лет на службе. Узнаешь меня!
«Впереди