Людовик и Елизавета. Евгений Маурин
около меня. Так что же! Зачем перетягивать струны?
– Что же дальше, прелестный юноша?
– Позволь мне проводить тебя!
Оркестр заиграл пламенную гальярду. Все устремились из галереи в бальный зал, и только маркиз, король и Полетт остались в этом уголке. Суврэ с любопытством наблюдал, чем кончится эта сцена, достигшая своего высшего напряжения. Король с лихорадочным нетерпением ждал ответа девушки, а Полетт с кокетливой улыбкой смотрела на короля.
Оркестр играл все пламеннее, все задорнее; гальярда захватывала всех.
Гальярда, старинный трехчетвертной танец необузданного, кипучего, веселого темпа, родилась в Риме, где первоначально ее танцевали после сбора винограда, как бы празднуя победоносные свойства вина. В ней жили древние пляски вакханок. Подобно большинству старинных танцев, гальярда сочетала в себе три рода искусства: танец, музыку и поэзию, потому что ее танцевали под пение специальных плясовых куплетов, и трудно было решить, что было более пронизано палящими лучами южного солнца, хмелем вина, опьянением любви – пляска, мелодия или слова!
– Позволь мне проводить тебя! – настойчиво повторил король.
– Куда?
– К тебе, ко мне, куда хочешь!
– Зачем?
– Я буду сторожить твой сон, чтобы никто не потревожил его!
Полетт насмешливо передернула плечами и вместо ответа, приплясывая, запела под аккомпанемент оркестра строку из куплетов гальярды:
J’aimerais mieux dormir seulette![12]
Король кинулся за ней следом, но опять, как прежде, Фортуна ловко вывернулась и скрылась среди танцующих пар.
Напрасно король искал ее – девушка скрылась бесследно, словно тень.
– Идем, Анри! – с досадой крикнул король. – Это черт знает что такое!
Суврэ молча последовал за Людовиком.
Они вышли на подъезд. Стояла дивная, теплая весенняя ночь. Площадь была погружена в сон; ни прохожих, ни проезжих почти не было видно. Только в стороне вытянулся ряд карет с сонными кучерами, поджидавшими запоздавших господ.
Король и его спутник остановились у подъезда и невольно залюбовались величественным покоем, резко контрастировавшим с только что покинутой сутолокой.
Вдруг послышался звук чьих-то быстрых, легких шагов, каблучки мелкой дробью застучали по каменным плитам, и мимо короля быстро скользнула женская фигура, она обернулась на ходу и задорно крикнула:
– Спокойной ночи, бедный юрист!
– Черт! – рявкнул король, вне себя от пламенного возбуждения. – Ну, стой! Теперь уж ты не уйдешь от меня!
– А вот увидим! – насмешливо ответила девушка, скрываясь среди экипажей.
Король и Суврэ кинулись за ней, осмотрели все экипажи, но ее нигде не было. Испустив сквозь зубы громоздкое проклятие, Людовик сердито зашагал прочь.
Когда они отошли на некоторое расстояние, из-под сиденья одной из карет вынырнула Полетт, осторожно выглянула в окно и потом сказала кучеру:
– Домой, Батист, в Клиши!
Король,
Я предпочитаю спать одинешенька! (