Отражение. Вадим Панов
будто знал…
Сначала мы не уходили дальше соседних дворов по родной Тверской, но постепенно вылазки стали все более и более долгими. Мы ходили на Красную площадь, гуляли в Александровском саду и просто вокруг Кремля, путешествовали по набережным, добирались до Патриарших и Чистых прудов, исследовали Нескучный сад и истоптали весь зоопарк.
Я помню свет, который дарила миру моя принцесса. Помню ее восторг при виде жирафа и радостный смех на берегу пруда, брызги воды, снова смех. Помню, как учил кататься на велосипеде и бежал следом, слыша восторженное: «Я еду! Еду!» – помню, как читал ей вслух, сидя на лавочке. Конечно же, у нас была «своя» лавочка на бульваре.
Я помню.
Я всегда был рядом, а Ольга знала, что я всегда буду рядом. Однажды мы возвращались из похода в Новодевичий монастырь… Ольге тогда было одиннадцать… В подъезде она взяла меня за руку, по особому взяла, не как обычно, когда просто гуляла… Она взяла меня за руку, посмотрела в глаза и спросила: «Мы поженимся?» Я ответил: «Обязательно…»
– Чертов козел!
Подрезавшая нас машина уже умчалась, человек прокричал ей вслед еще несколько грубых выражений, а я понял, что задремал. Провел по лицу рукой, снимая остатки сна, и спросил:
– Скоро приедем?
– Скоро. – Человек помолчал, а затем неожиданно сообщил: – Ты улыбался. – И добавил: – Не как обычно, а по-доброму. Ты улыбался очень красиво. Будто снова был счастлив.
Я посмотрел на руку – она не дрожала. Посмотрел и ответил:
– Мне снился хороший сон.
– Я так и понял.
– Простить невозможно!
Я вздрогнул, резко обернулся к человеку, но, уже поворачиваясь, понял, что голос принадлежал не ему. А человек, похоже, уже успел привыкнуть к моим выходкам, не отпрянул, не вскрикнул, а кивнул на приборную панель и спокойно объяснил:
– Радио. Выключить?
Потянулся к кнопке, но я мягко перехватил руку:
– Не надо.
– Простить невозможно, – задумчиво произнесло радио приятным мужским голосом. – Боль, страх, насилие, смерть – как их можно простить? Пережитый кошмар всегда будет рядом, всегда будет жечь изнутри, напоминая: «Это было». И напоминая, КАК это было. Ты действительно сможешь примириться с тем, что рвет тебя? Сможешь? Сможешь. Если забудешь. Другого способа нет. Простить по-настоящему означает забыть, только так и никак иначе. Если ты сочтешь, что обидчик искупил вину, искренне раскаялся, попытался исправить содеянное, – нужно забыть. И приказать себе никогда не возвращаться в мыслях к тому эпизоду. Потому что, пока ты помнишь, – ты не прощаешь.
– Жестоко, – хмыкнул я. – Что за программа?
– «НАШЕ радио», «Первый Полночный», – ответил человек. – Сейчас об этом парне все говорят.
– Почему?
– Ты не слышал? – удивился человек.
– Нет.
– Он убил маньяка, который схватил его подругу. Маньяк транслировал убийства в сеть, на свой канал, а Кирилл его выследил и убил. Все видели, как он это сделал.
– Странно, что его оставили