Драгоценности Восьми кусков парчи. Михаил Роттер
сторон, но еще и снизу. Ночи стояли прохладные, так что нам дали одеяло. Правда, одеяло было только одно и было непонятно, стелить ли его снизу или накрываться сверху. Но, как сказал Данг, это все равно намного лучше, чем ночевать «в чистом поле». На мой вопрос, откуда такая роскошь, он пробурчал себе под нос что-то непонятное, вроде «завтра утром узнаешь, а пока надо жить настоящим моментом», повернулся набок и мгновенно уснул. Через пару минут и я провалился в сон.
Наутро я проснулся со странным чувством: впервые за то время, что я себя помнил, мне не нужно было вскакивать с постели и бежать тренироваться с прадедом, который начал учить меня в тот день, когда мне исполнилось пять лет. Но было еще одно, еще более странное чувство: к моему большому удивлению, мне хотелось идти заниматься. Оказалось, что привыкшее к обязательной утренней порции движения тело настоятельно требовало обратить на него внимание. Компромисс между естественной ленью и потребностью тела, внезапно лишенного ежедневной тренировки, нашелся легко: раз уж я проснулся, то немного позанимаюсь, а потом снова завалюсь спать, пока не разбудят. Вон монах еще дрыхнет, а больше мне здесь никто не указ.
Но оказалось, что Данг не спал. Стоило мне спустить ноги с лежанки, как его лапища сомкнулась вокруг моего запястья. Вырываться я даже не пытался. Из рук такого буйвола мне никак не освободиться. Если прадед говорит, что Данг по мастерству примерно как отец, то куда мне до него. Ну еще лет десять, по крайней мере. Тем более он мне сейчас вроде наставника. Может, чего умного скажет.
– Не торопись, – сказал монах, не открывая глаз. – Сейчас буду тебя учить вставать так, как это делают мудрые старики.
– Но я же не старик и тем более не мудрый, – удивился я. – Как меня только не обзывали, но мудрым не называл никто. Так что отпусти меня, я лучше пойду позанимаюсь чем-нибудь более полезным, например боевым искусством.
– Позанимаешься, позанимаешься. – Данг не торопился отпускать мою руку. – Сначала расскажи мне, как встают с постели твои прадед и дед.
– Да обыкновенно, – удивился я. – Массаж себе делают, обычный и точечный, растирают лицо и уши, прохлопывают себя по ходу каналов, поворачиваются, наклоняются, растягиваются.
– Где они все это делают? – С этими словами Данг открыл глаза и, видимо, решив, что я уже никуда не сбегу, отпустил наконец мою руку.
– Как это где? Сидя на кровати, конечно. И долго делают. Прадед, например, минут сорок, не меньше. Он встает примерно на час раньше меня, выполняет всю эту свою чепуху и только потом будит меня для утренней тренировки.
– Поздравляю, теперь будешь все делать, как он.
– Да я от скуки помру все это делать! Или раньше времени постарею, – возмутился я. – И что же мне теперь, на час раньше вставать, делать эту тягомотину, а потом еще и воинскую практику, как обычно?
– Наоборот, то время, что ты пробудешь со мной, ни о какой воинской практике даже и не думай.
– Это как? С пяти лет не было дня, чтобы я не занимался. Если