Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929. Дмитрий Л. Медведев
самое главное, указывала молодому и вечно нуждающемуся в деньгах офицеру путь вначале к дополнительному, а затем и к основному заработку.
Бóльшую часть гонорара Черчилль потратил на покупку нескольких книг на аукционе Сотбис, включая редкое издание нравоучительных басен английского поэта и драматурга Джона Гея (1685–1732)149. Большим коллекционером Черчилль не станет, зато большим библиофилом – в полной мере. На следующий год он пополнит свою библиотеку «Историей» Геродота, переведенной Джорджем Роулинсоном (1812–1902) совместно с братом, сэром Генри Роулинсоном (1810–1895), и сэром Джоном Гардинером Уилкинсоном (1797–1875); биографией выдающегося государственного деятеля Роберта Уолпола (1676–1745), написанной в 1889 году Джоном Морли (1838–1923); автобиографией кардинала Джона Ньюмана Apologia Pro Vita Sua150.
После возвращения с Кубы в начале 1896 года в жизни Черчилля начался самый необычный период, о котором он впоследствии скажет, что «такого упоительного веселья» ему «еще не выпадало»151. Единственными его обязанностями полкового офицера было ежедневное посвящение двух с половиной часов верховой езде: час провести в стойле с лошадьми и полтора часа потратить на строевую подготовку. Остальное время, предоставлялось в его полное распоряжение152.
Вместе с другими однополчанами Черчилль ожидал отправки 4-го гусарского полка в Индию, которая была намечена на осень 1896 года. В запасе у гусаров было больше полугода свободного времени, которым они могли распоряжаться по своему усмотрению. Большинство посвящали себя светской жизни. Для Черчилля последняя была в новинку. Хотя он и происходил из видного аристократического рода, на протяжении всех чуть больше двадцати лет его жизни у него было мало возможностей для глубокого погружения в блеск и сияние высшего света. Теперь такая возможность появилась.
В свое время Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) сказал, что «тот, кто не жил до 1789 года, не знает всей сладости жизни»153. Аналогичную мысль мог бы повторить и Черчилль, правда для другой страны и другой эпохи. «В те дни английское общество еще жило по старинке, – напишет он, когда за окном уже властвовало иное время с иными правилами. – Это было яркое и могущественное племя. В значительной степени все знали друг друга – и друг про друга тоже. Около ста великих фамилий, правящих Англией на протяжении многих веков, были связаны тесным родством через браки. Всюду встретишь либо друга, либо родственника»154.
Родственников у Черчилля было немного, а друзей еще меньше, но у него была знаменитая фамилия. Его с удовольствием встречали в зеркальных залах и чопорных салонах. Не обходилось, конечно, без курьезов, которые Черчилль сам себе создавал. Однажды его пригласили на воскресный обед, устраиваемый в честь будущего наследника престола принца Уэльского. Гостей было немного, и попасть на такое мероприятие само по себе было уже большой честью. Уинстон это прекрасно понимал, но не изменил своим привычкам. Выбрав не тот поезд, он опоздал почти на двадцать минут. Возможно, подобная наглость сошла бы ему с рук,