Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929. Дмитрий Л. Медведев
а также достижение гармонии с самим собой279.
Несмотря на своеобразное отношение к религии, Черчилль, так же как и его отец, любил и хорошо знал Священное Писание, часто обращался к нему в критические моменты жизни, а также использовал цитаты из него в письмах и книгах. «Он ссылался на Библию короля Якова чаще, чем на любую другую книгу или группу книг», – констатирует Даррел Холли, обнаружившая в сочинениях политика почти две с половиной сотни упоминаний Библии280.
Столь хорошее знание Священного Писания может показаться странным на фоне не только раннего атеизма Черчилля, но и его более позднего интереса к научным открытиям. На самом деле ничего удивительного в этом противоречии нет. Политик спокойно нашел место в своем мировоззрении и для откровений древних текстов, и для последних достижений ученых. «Меня всегда удивляли надсадные попытки некоторых епископов и клириков примирить библейскую историю с современным научным и историческим знанием, – объяснял он свою позицию по этому вопросу. – Зачем нужно примирять их? Если вы получаете некое послание, которое радует ваше сердце и укрепляет душу, обещая соединение с любимыми в мире, где шире горизонты и глубже взаимопонимание, то какое вам дело до формы и цвета долго плутавшего конверта. Важно само послание и блага, даруемые его получателю. Если серьезно поразмыслить, то приходишь к однозначному выводу: чудеса невозможны; а между тем радуешься, читая, как Христос обратил воду в вино в Кане Галилейской, и ходил по водам, и воскрешал из мертвых. Мысль, что истинно лишь постигаемое нами, – глупость, и вдвойне глупость, что мысли, которые не может примирить наш разум, исключают друг друга. Я усвоил для себя правило: верить тому, во что хочется верить, и предоставить разуму свободно бродить по тем дорогам, которые ему доступны»281.
Спокойное отношение Черчилля к церковным обрядам не помешало ему в статусе премьер-министра серьезно воспринимать возложенную на него обязанность назначения высших церковных иерархов. Когда его последний личный секретарь Энтони Монтагю Браун привел слова первого премьера королевы Виктории Уильяма Лэма, 2-го виконта Мельбурна (1779–1848), выражающие недовольство в решении кадровых вопросов Церкви: «Я полагаю, что епископы специально уходят в мир иной, чтобы досадить мне», Черчилль неожиданно резко ответил: «Это неправда и несправедливо. Я проявляю огромный интерес к этому вопросу»282.
Политик признавался, что за годы своей деятельности на Даунинг-стрит «назначил больше епископов, чем кто-либо со времен Святого Августина»283. На самом деле это не так. И Гладстон, и Дизраэли отличились в этом плане гораздо больше. Зато в годы Второй мировой войны Черчилль дважды назначал архиепископа Кентерберийского: Уильяма Темпла (1881–1944) и Джеффри Фрэнсиса Фишера (1887–1972).
В старости Черчилль вновь вернется к поиску ответов на вечные вопросы: о существовании загробной жизни и Господа Бога. «Веришь ли ты, что смерть это конец всему? Есть ли что-то за этой чертой?» – спрашивал он своего