Неправильные мысли. Стихи разных лет. Таня Станчиц
дымом, травой и водой;
Веет тайной великой и грозной…
И глаза твои очень серьёзны,
Но совсем мне не страшно с тобой,
Потому что лучи от зрачков —
Как на раковине беззубки…
Потому что так нежно и хрупко…
Потому что спешить не готов…
Потому что мне душу свело
От твоей мимолётной улыбки,
И колеблется странно и зыбко
Синий пламень над белой свечой.
Я не знала…
я не знала что сильнее всех вас
я свои не забираю слова
хоть и плачу но не прячу цвет глаз
на краю того расстрельного рва
где так просто зачеркнуть все люблю
чтобы вымолить прощенье небес
я не знала что так крепко стою
без оружия навеки и здесь
не вычёркивая нежности свет
не вымарывая бешеность слов
не боюсь с тобой пропеть снова нет
не боюсь насмешек новых богов
а боюсь я лишь себя потерять
отступить в сиюминутной борьбе
оступиться и случайно предать
забери меня Господь Мой к себе
Быть просто ребёнком
Набоков бы мной не гордился…
Нет, не обо мне его повесть1…
Я в горе теряю все силы,
и даже немножечко – совесть…
Зажмурить глаза! Отключиться —
как у гинеколога в кресле…
И – в морду ногой!..И волчицей
удрать!…Чтобы только быть вместе.
А можно – щенком косолапым…
А можно – ушастым зайчонком —
нескладным таким, длиннолапым…
И снова – быть просто ребёнком.
Один был брат, другой был сын…
Нас было четверо, друзья…
И будет четверо – вовеки! —
пока качаются моря,
и в океан стремятся реки…
Один был – брат, другой был – сын…
И, друг на друга не похожи,
они в мои являлись сны
и в явь… И я любила тоже!
Мне грустно было оттого,
что так туманно всё и зыбко:
надежда, нежность одного…
Другого – через стон улыбка…
И я не знала – как сказать,
что оба дороги – до дрожи!
Ах, нам обняться бы, понять,
что дружба воинам дороже!..
Четвёртою – была сестра,
девчонка с карими глазами…
Нет, слишком много рассказать —
нельзя. Табу. Поймёте сами…
Засыпала под стук колёс
Засыпала под стук колёс
электричек, бегущих вдаль…
И во сне повизгивал пёс,
охраняя мою печаль,
грусть мою – что года идут,
а любимого нет и нет…
Что когда-нибудь все умрут,
и померкнет весь Божий свет!
Разлетятся страницы книг,
фотографии канут в печь…
И никто
«Бледный огонь» Владимира Набокова
Набоков справедливо полагал, что главная доблесть человека – и в горе, страдании – оставаться благодарным и милосердным.