Психические расстройства и головы, которые в них обитают. Ксения Иваненко
когда тебе дают таблетки до того, как ты назовёшь свою фамилию: бонус тем, кто давно лежит. Тебя запомнили, ты освоился и перестаёшь съёженно ползти вдоль стенки, тихо бормоча свою фамилию.
Однажды подруга привезла мне шоколадный торт. Красивенький, круглый – я отнесла его в палату с планами съесть с соседками после обеда. Вот только есть его оказалось решительно нечем. Из столовой ничего не вынесешь, а домашние ложки отобраны. Собравшись с духом, я отправилась к Ирине Маратовне. После недолгих поисков моя ложка нашлась в одном из запертых ящиков. Я уже победно держала её в руке, когда медсестра вдруг предложила:
– А давай я тебе взамен несколько пластиковых дам.
– Думаете, я ей себе глаз выколю? – смеюсь я. – Или кого-нибудь по лбу бить буду?
– Нет, с помощью такой ложки можно открыть все наши двери.
Мысли о дерзком плане побега с тортом под мышкой на секунду засветились хитрым огоньком в моих глазах. Этого оказалось достаточно, чтобы Ирина Маратовна выхватила ложку из моих рук и закрыла её обратно на ключ в шкаф.
Тут надо объяснить, по какому принципу запираются все двери. Ванная комната, дверь на этаже, процедурный и лекарственный кабинеты лишены дверных ручек. Вместо них – лишь отверстия, в которые персонал вставляет что-то между железной дверной ручкой и ключом. Подобную систему можно встретить в поездах метро в дверях между вагонами. Вот и была открыта тайна запрета на ложки, осталось узнать, что не так с ватными палочками (вдруг они открывают вход в Нарнию? Ну, или хотя бы в Тайную комнату).
Со своей ложкой я попрощалась, взамен получила обещанные пластиковые.
– Во, держи! – помпезно вручили мне набор ложек. – Их столько, что и застрелиться можно!
Как по мне, так это отличное напутствие в остром суицидальном отделении.
Я угостила тортом всех соседок, никто не отказался. Даже вошедшая в нашу палату новенькая. Она благодарно взяла самый маленький кусочек и аккуратно присела на край моей кровати. Доев, она кивком ещё раз поблагодарила меня и ушла.
Вскоре в коридоре послышалась музыка. Это был не привычный Басков, не начало вечернего шоу и даже не репортаж с места событий. Это было пианино.
Словно очарованные гамельнским крысоловом, психи выглядывали из своих палат и шли на звук.
В зоне общего отдыха новенькая девочка оживляла инструмент. Мы сгрудились вокруг и молча слушали, боясь спугнуть. Но вскоре музыка прекратилась, девушка закрыла крышку пианино и грустно вздохнула:
– Пианино не расстроено, оно плачет навзрыд.
Вся ситуация казалась настолько театральной, что большая часть психов почувствовали себя неуютно и поспешили обратно в палаты. Я же пыталась уговорить девушку поиграть ещё. Неожиданно она взяла меня за руки и уже собралась что-то сказать, как сбилась и произнесла другое:
– У тебя такие ладошки холодные.
– Да у меня всегда так, – ответила я, а девушка начала согревать их своим дыханием.
– Это всё от сердца. Оно у тебя