Снег, газ и стальные трубы. Анатолий Марченко-Калашников
езжу. Мне приходится технические вопросы решать. И терпеть не могу песню «Самолет – хорошо, пароход – хорошо, а олени – лучше». Я вполне цивилизованный человек и предпочитаю самолет. Век бы не видеть всей этой романтики. Лишние трудности только мешают работать.
– Почему? – удивилась девушка. – Все же интересно. В пустыне, наверное, загорать можно лучше, чем на любом пляже.
– Загорать? – переспросил Виталий и нахмурился.
С минуту помолчал, потом сказал:
– Я всего один раз был в пустыне. Загорать точно загорал. Только впечатления у меня остались самые неприятные.
– Расскажите, – попросила девушка.
– Не хотелось бы вспоминать.
– Ну расскажите, что вам стоит? – стала упрашивать девушка, как ребенок просит дядю, чтобы он продолжил интересную сказку.
Виталий с удивлением посмотрел на нее и пожал плечами. Странно, взрослая девица, студентка, и вдруг такой просительный тон.
– Хорошо, – он еще раз пожал плечами. – Прошлым летом мы на московской машине-лаборатории с тремя москвичами-коррозитами поехали по пустыне вдоль газопровода.
– С кем, с кем? – удивилась девушка.
– Извините, это жаргон. Коррозитами мы в шутку называем инженеров из группы коррозионной защиты. Их интересовало коррозионное состояние газопровода, меня – общее. Мне в принципе тоже можно было пролететь на вертолете над газопроводом, посетить все станции и написать отчет. Так, что-то вроде туристической поездки. Это даже не моя работа. Просто тех, кто занимается подобными вещами, в это время разослали по командировкам, а у меня работы по диагностике тогда не было, и меня уговорили съездить. Вот тогда-то меня на романтику и потянуло. Думаю, что я, вертолета не видел? Поеду с ребятами на машине, посмотрю на барханы, дюны, варанов, саксаул, аксакалов и попрошу Гюльчатай открыть личико. Сели и поехали. Выехали перед рассветом и по холодку километров сто пятьдесят пробежали. К обеду стало припекать. Мы разделись, в одних плавках едем, окна в машине настежь открыли. Ничего, ветерком обдувает, даже не жарко. Вот только наш «ЗИЛ» кипел-кипел, потом чихать и дымить стал. Мы его сначала как-то спасали. У нас с собой бочка воды на двести литров была: из радиатора кипящую воду прямо на песок выльем, заливаем холодной и едем дальше минут двадцать. Потом процедуру повторяем снова. Так и ехали, пока всю воду не вылили. Тут наш «ЗИЛ» совсем заглох. Открыли радиатор, а он весь накипью забит. Шофер, разгильдяй, должен был этот радиатор еще в Москве заменить. Но в Москве прохладно, машина и с таким радиатором себя хорошо ведет, он думал, и в пустыне поедет, а она не хочет. Ладно, думаем, остынет, заведется, и дальше покатим. Час ждали, а она не остывает. Сунули термометр в песок, а он семьдесят градусов показывает. А под капотом двигателя – все сто. Куда уж ему остыть? Решаем, что дальше делать. В машине сидеть невозможно: душегубка, дышать нечем. На солнце стоять тоже нельзя: через полчаса от тебя один пепел останется. Думали под машиной спрятаться, тоже не вышло.