Последняя афера. Владимир Александрович Сковородко
мучило угрызение совести, ей было стыдно за каждое своё слово. Ей пришлось приложить усилия, чтобы абстрагироваться от шокировавшей её недавно поступившей информации и начать-таки говорить.
– Хочешь убить человека – пожалей его, – продолжил Анвар, – Но вы ведь не убийца, правда?
Виктория отрицательно покачала головой. Как ей показалось, слепец, сидевший рядом с ней, то ли увидел это, то ли почувствовал, потому как после этого, он сразу же отвернулся, будто бы вглядываясь вдаль. Её взгляд снова приковала странная картина.
– Мне все понятно с цветами, – буркнула она, – Но зачем клетка?
– А вы как считаете?
Виктория пристально всматривалась в разноцветные краски, словно пыталась сыскать какую-то мелкую деталь, спрятанную с вида.
– Я думаю, клетка символизирует ваш недуг, который ограждает вас от этого пейзажа, – наконец вынесла свой вердикт Виктория.
– Очень неплохо. Можно трактовать и так. Но смысл, который я вижу в этом гораздо глубже. Вот, что бы вы мне ответили, если бы я сказал, что на картине нет изображения ни пейзажа, ни клетки?
– Я бы сказала, что вы ошибаетесь, – возмутилась Виктория, – Да, это изображено весьма безалаберно, но оно изображено.
– И даже если учесть тот факт, что эта картина написана мной?
Уголки его губ застыли в хитрой полуулыбке.
– Принадлежность картины к тому или иному художнику не меняет сути, – продолжала отстаивать свое Виктория, – Да, Вы не видите, но именно Вы писали полотно, изображая этот зарешеченный пейзаж.
– Я уже давно забыл, как выглядит этот пейзаж. Рука сама пишет картину, которую я не могу видеть. В моем мире не существует понятий картинка или зрительный образ. Я знаю, какова форма этого дерева из тактильных ощущений, знаю, за сколько шагов я обойду озеро вокруг, могу представить неосязаемость неба, но я не могу вообразить, как все это выглядит – я совершенно не помню, как это. Рука помнит, как с помощью кисти и краски изобразить клетку, но я не способен представить внешний вид этой клетки, понимаете?
– Кажется, да, – протянула Виктория.
– Раз, Вам кажется, тогда вот вам такой вопрос: если вы бы знали, что я добился этого результата, кой вы можете узреть сейчас, не скрупулезными выводами линий тонкими кисточками, а непроизвольным и совершенно неосознанным метанием краски в полотно при помощи мастихина, Вы бы также утверждали, что на картине изображён пейзаж, заточенный в клетку?
– Нет. Я бы могла сказать, что это похоже на пейзаж в клетке.
– Верно. Так, в чем же разница между картиной, написанной незрячим, незначащим, как выглядит то, что он изображает, помнящим лишь необходимые движения руки и картиной, написанной неосознанно?
– Кажется, я поняла, о чем вы говорите, – задумчиво простонала Виктория, – Разницы нет. Ни в первом, ни во втором случае картина не сможет изобразить реальность, а только лишь сможет походить на неё, так как её автор либо не знает, как выглядит реальность, либо вовсе и не пытался изобразить её, верно?
Лицо