Исключительные. Мег Вулицер
как она могла ему позволить увидеть это зрелище?
– Только после вас, милостивый государь, – сказала она.
О боже, неужто она действительно это сказала? А почему? Проститутку викторианской эпохи из себя строила – протягивая руку? Темный, мохнатый Деннис нагишом полез вверх по лестнице. Она смотрела, как его принадлежности совершают те же самые движения, только в мужском варианте, как покачивается, если не болтается, его мошонка, а пушистый зад раздваивается, пока он, сгибая колени, взбирался по вертикальной лестнице в койку под потолком. Кровать-чердак Денниса Бойда располагалась так высоко, что они не могли в ней сидеть прямо, только в полусогнутом состоянии, или же лежать ровно, или лежать друг на друге, как бутерброд из двух машин.
Постель располагала к такой близости, какая для Жюль была непривычной, и которая сейчас ее тревожила. Деннис сказал:
– Хочу посмотреть на тебя.
Лицо его было так близко, что он действительно мог полностью ее разглядеть.
– О боже, а надо ли? – спросила она.
– Надо, – торжественно произнес Деннис.
Она надеялась, что ее подбородок не слишком испещрен угрями, которые усеивали нижнюю половину лица на подходе к месячным, и попыталась вспомнить, как оценила себя, посмотрев утром в зеркало. Деннису, отметила она, уже надо бы побриться. Эдакий крепыш с мощной грудью и большим членом, лобковые волосы похожи на небольшую черную набедренную повязку, но при этом она видела, что поджилки у него трясутся. Удрав из копировального центра, они себя ощущали парочкой, избежавшей адского, безысходного будущего. Секс в двадцать два может от этого спасти – секс с человеком, готовым распахнуть свою жизнь и впустить туда тебя.
Этому человеку предстояло сейчас взобраться по лесенке первым, явить ее взору тестикулы, обернутые плотным темным волосяным клубком, своеобразным защитным атавизмом. Так беззащитны этих яички в тоненьком мешочке (мелькнула безумная мысль: вот и еще один мешок ему приходится таскать), что даже большой, сильный, атлетически сложенный мужчина кажется хрупким. Но это была иллюзия: он не настолько уязвим, напротив – властвует над ней. Когда он поцеловал ее в губы через миг после того, как голова его оказалась прямо между ее ног, она словно жареного на огне попробовала. Она вся сочилась; шла какая-то кисло-сладкая химическая реакция, которая убивала ее, но ему явно нравилась. Он улыбался, довольный, что подарил ей основательный, неподдельный оргазм, который она получила, отведав жареного. Она застонала, и тут он сказал: «Ты чудо!» Она и стала настоящим чудом, откликнувшись так, что он сам обрадовался собственной удаче. Он доволен своим внушительным членом, ей это было ясно без слов. Он достиг бы оргазма, даже если бы она просто подула ему на яйца, всколыхнув волосы, росшие на них, как марсианская трава.
Час спустя они потягивали в постели молоко, слегка окрашенное в «Боско», из высоких стаканов с логотипом «Пурпурные рыцари Ратгерс», и