Шпион товарища Сталина (сборник). Владилен Елеонский
то есть меня, до окончания служебной проверки.
– Начаться-то она начнется, но вряд ли успеет закончиться до того, как грянут судьбоносные события мирового значения.
С этими словами Виталий как-то странно посмотрел на меня, но я тогда понял его неправильно, потому что он вдруг оглушительно захохотал, а затем сказал сквозь продолжающиеся приступы жизнерадостного смеха:
– Тогда ты сможешь лечь наконец со своей Королевой в законную супружескую постель, как счастливый глава нового интернационального семейства!
Однако, как сказал Виталий, он сможет убедить Москву смириться с моей задержкой в Берлине лишь при одном условии: я должен сфотографировать все накопленные документы, в частности свои отчеты о работе на заводе в Аугсбурге, и передать ему.
Близилось седьмое июня – срок окончания контракта. В этот день должен был состояться демонстрационный полет – показательный воздушный бой между «мессершмиттами». С санкции Геринга серийный «мессершмитт» было доверено пилотировать Рупперту Гофману, а экспериментальный – мне.
Герман Геринг обещал присутствовать. Вот когда я понял, что седьмое июня тысяча девятьсот сорок первого года – мой судьбоносный день.
Глава вторая
Шило
Кипит во мне бельчонка кровь,
Вдохнула силы мне любовь,
Таким внезапно сильным стал,
Что колесо свое сломал!
1
Любой летчик-испытатель знает удивительные свойства шила, не известные ни плотнику, ни сапожнику. Шило можно вставить в хвостовое оперение самолета таким образом, что в момент резкого маневра оно заклинит тяги, и машина потеряет управление.
Дальше воля случая, которая не пугает испытателя, – она является его родной стихией. Никакая экспертиза при всем желании не сможет на все сто процентов установить истинные причины аварии, а версии опытных специалистов, знакомых, в том числе с удивительными свойствами простого сапожного шила, доказательством в суде не являются.
Подготовка к демонстрационному полету шла полным ходом, и вдруг неподражаемая Урсула сообщила мне, что есть такой куратор из гестапо по имени Эрих Нобль, противный субъект себе на уме, он роет под меня, как крот, грызет подо мной, как моль. Нобль, видите ли, желает устроить грандиозную провокацию, но зачем она ему потребовалась, ей неизвестно.
– Дорогая Урсула, откуда ты узнала?
– Не спрашивайте, герр майор! Он ухаживает за мной, а я, я… В общем, не спрашивайте!
В довершение ко всему девушка разрыдалась у меня на груди. Я был в таком смятении, какое бывает у летчика в кабине самолета на взлете в сплошной туман, когда видимость нулевая, а все приборы ориентации в пространстве, как назло, вышли из строя.
После памятной вечеринки с ковбойским родео на мустанге, в роли которого неожиданно оказался уважаемый «мессершмитт», Урсула сильно изменилась. Надо было быть крупным идиотом, чтобы не понять, что девушка влюбилась,