Мюзиклы. Знаменитые и легендарные. Гарена Краснова
людьми и, конечно, поставленные с большой выдумкой танцевальные номера Басби Беркли. С другой стороны, фильм интересен для нас тем, что он показывает «фабрику мечты» как частицу американской реальности тех лет. Работа танцовщицы существенно отличается от работы у непрерывно движущейся ленты конвейера. Однако «42-я улица» наглядно показывает, что здесь есть немало точек соприкосновения. И девушка из ревю, и рабочий у конвейера подвергаются давлению, жестокой эксплуатации, им грозит дамоклов меч безработицы.
Студии «Уорнер бразерс», которая в своих гангстерских фильмах создала реалистический образ американской действительности периода Великой депрессии, и в музыкальном фильме удалось правдиво передать эту частицу реальности. И произошло это благодаря усилиям режиссеров Ллойда Бэкона и Мервина Лероя, а также актера Джеймса Кэгни. Все они с успехом работали и в музыкальном, и в гангстерском жанрах. И потому, наверно, в «42-й улице» много эпизодов, близких по духу гангстерскому фильму. Например, финальная сцена шоу. Маленькими шажочками к нам приближается Руби Килер. Камера быстро отъезжает, и мы видим, что Руби танцует на крыше такси. 42-я улица вторгается в фильм во всем своем неприглядном облике. Скандалы и грязь, кабаки, потасовки, пальба… Эта улица является неотъемлемой составной частью нью-йоркского подпольного мира. Несколько дюжин статистов бодро маршируют по широкой лестнице, они поворачиваются – и мы видим на их спинах щиты с изображением небоскребов. Кошмарный образ Манхэттена складывается в том числе и из этой перспективы небоскребов на спинах людей. Другая грандиозная сцена фильма – номер «Избавиться от Буффало». Оба главных героя женятся и решают провести свой медовый месяц в Буффало. Вот они стоят у ступенек спального вагона… Тут же вагон начинает раскалываться на части, и мы видим его интерьер. А в это время юная чета в веселом танце проносится через вагон.
В номер «Молодость и здоровье» Басби Беркли привнес совершенно новый элемент, вскоре ставший знаменитым: съемку танца с высоты птичьего полета, которая дала возможность создавать полные очарования орнаменты из десятков тел. Басби Беркли рассказывает, как он пришел к этому:
«Однажды мне захотелось узнать, как выглядят танцоры, если снимать их сверху. Я соорудил над сценой мост, а танцоров поставил на вращающийся круглый подиум. В это время в павильон вошел Дэррил Занук, шеф “Уорнер бразерс”. Увидев меня метрах в двадцати над землей, он заорал: “Что это вы там делаете наверху?” Я ему отвечаю, что, мол, ищу точку, с которой можно снять сцену. А он кричит: “Вы этого не можете сделать, потому что публика не может забраться так высоко!” А я ему отвечаю: “О господи, тогда я ее сам сюда втащу!”; это я и сделал с помощью системы, которую позднее назвали “топ-шот”»[32].
Фильм обошелся в 350 тысяч долларов – сумма беспрецедентная для 1933 года и сравнительно небольшая для современной музыкальной кинопродукции. Самыми дорогими были творения Беркли.
Busby Berkeley. Zürich, 1976. S. 14.