Место действия – Южный Ливан. Максим Михайлов
расслаблении, давая отдых натруженным мышцам, позволяя судорожно сокращающимся легким насытить их кислородом. Иначе следующую часть пути ему просто не выдержать.
Передышка, однако, действительно оказалась короткой. Сейчас в скрытности уже никакой нужды не было, так что Абд-первый и Фашист просто прокусили в проволочном заборе проход ножницами по металлу, отогнув края сетки по сторонам. На все, про все, две минуты не больше. Волк уже с натужным стоном начал подниматься на ноги, шепотом проклиная отличное качество режущих проволоку, как масло кусачек, но тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Неожиданно заартачился пленный изик – уселся с упрямым видом на землю, заявляя, что никуда больше не пойдет. Волк, в глубине души был ему даже благодарен за эту небольшую задержку, что позволяла продышаться, успокаивая, легкие, готовые выломать ребра, выравнивая стук выпрыгивающего из груди сердца. А в том, что Фашист и Абд мигом справятся с возникшим затруднением, он вовсе даже не сомневался. Потому и вмешиваться не спешил, лишь наблюдал внимательно за происходящим. Разглядывал упрямо сжатые в тонкую нитку губы изика, поражаясь слегка его наивности. На что он рассчитывает, дурачок? Пытается потянуть время? Зря… Фашист заставит его бежать с максимальной скоростью за минуту, не больше. И не таких обламывал, даром, что внешность имеет больше подходящую яйцеголовому аспиранту университета, чем профессиональному диверсу и солдату удачи.
Если израильский солдат, проявляя непокорность, и рассчитывал на международные конвенции по гуманному обращению с пленными, то он сильно ошибался. Присевший рядом с ним на корточки Фашист даже не пытался его пугать, или уговаривать. С непроницаемым, будто закаменевшим лицом младший наемник ловко поймал его указательный палец в железный захват кусачек.
– Вставай!
Изик лишь отрицательно мотнул головой, не желая тратить на похитителя слова, и гордо вскинул подбородок. Фашист пожал плечами, как знаешь, мол. Ни малейших колебаний, никаких чувств не отразилось в его ставших вдруг льдисто прозрачными глазах. Волк уже видел у напарника такой пустой взгляд и ничуть не сомневался в том, что сейчас произойдет. А вот пленник, похоже, не верил, что такое может с ним случиться, иначе не стал бы проверять Фашиста на прочность. Целее был бы. Сухо щелкнули кусачки, звучно стукнули друг об друга металлические поверхности, легко отхватив зажатый между ними кусочек плоти, одним махом перекусив тонкую кость. Две фаланги указательного пальца пленника упали на землю. Секунду тот смотрел в немом удивлении на торчащую из начинающего сочиться кровью мяса сахарно-белую с розоватым сколом посредине кость, пораженный вытеснившим боль психологическим шоком, не в силах двинуться, не в состоянии даже просто закричать. Фашист, воспользовавшись этой паузой, быстро ухватил кусачками его средний палец, лицо все та же неподвижная маска, ни один мускул не дернулся, ни малейшей тени не промелькнуло,