Песня Северного ветра. Максим Михайлов
удовольствие. Он с самого начала понимал, что не зря принес сюда выкраденное из дома кольцо, понимал, что пустит его в ход. Но как сладостно было думать, что этого не произойдет, что вот сейчас он прекратит игру, стряхнет с плеча руку дикаря-чеченца и, гордо вскинув подбородок, выйдет из зала, чтобы больше уже никогда сюда не вернуться.
Очередной рывок за плечо, сопровождающийся невнятным ругательством вырвал его из мечтательной задумчивости, заставив суетливо рыться в кармане, унизительной скороговоркой бормоча:
– Нет, нет, не надо, не трогайте меня… У меня есть… Есть… Сейчас…
Презрительно усмехнувшись Мансур отпустил дрожащего от страха очкарика, и с недоверчивым видом сложил руки на груди, изображая небывалое долготерпение. Он прекрасно знал, что последует дальше. Клиент за бесценок отдаст ему какую-нибудь дорогую для себя вещь, настолько дорогую и важную, что он берег ее до конца, до последней крайности, которая наступила сейчас. И это будет лишь первый шаг, он все равно проиграет полученные деньги, но не сможет остановиться пока будет что обменивать на следующую ставку. Так и станет менять сначала свои вещи и имущество, потом вещи и имущество близких, потом решится на кражу и так все ниже и ниже, каждый следующий взнос будет оплачен более гнусно, чем предыдущий, а там кто знает до какой глубины падения может дойти неверный гяур? Кто измерит всю гадость и подлость его жалкой душонки?
Итак, слова сказаны и отступать теперь больше некуда, можно больше не тешить себя иллюзиями и честно признаться, что кольцо с бриллиантом придется продать. Но даст ли этот дикарь за него настоящую цену? Сможет ли вообще оценить то, что ему предлагают? Дрожащие пальцы, наконец, нащупали бархат коробочки и потянули ее из кармана. Щелкнула, откидываясь, крышка и Мансур даже зажмурился от неожиданности, таким блеском засиял вроде бы небольшой вставленный в золотую оправу камень.
Петр Максимович зря волновался, если молодой чеченец и не был искушенным специалистом в ювелирном деле, то чутьем на дорогие вещи он обладал совершенно отменным и сразу сообразил, что колечко в руках у презренного гаска стоит немало. Однако Мансур не только умел правильно оценивать вещи, он еще на интуитивном, а может даже глубинном генном уровне впитал азы психологии покупателей и торговцев. Восточным людям вообще это свойственно, недаром же любой азиатский базар это не столько место купли-продажи, сколько пир лицедейства и актерского мастерства.
Мгновенно совладав с собой и согнав с лица даже малейшую тень удивления, Мансур презрительно выпятил нижнюю губу и тоном полным самой натуральной скуки поинтересовался:
– Ну и зачем ты суешь мне под нос эту никчемную побрякушку?
Петра Максимовича вовсе не столь искушенного в подобных житейских коллизиях, несмотря на куда более солидный груз прожитых лет, от этих слов чуть удар на месте не хватил. Да, произошло именно то, чего он подспудно опасался, вчера спустившийся