Холодная Зона. Яна Завацкая
стороны у Стены было безлюдно. Они подъехали к высокой проволочной ограде, меж нею и Стеной оставалась пустая зона в ширину метров тридцать. Подъехали к высокому автомату с окошком. Ле просунул в окошко запястье.
– Мой чип, – пояснил он, – я привилегированный гражданин, так что могу провезти вас без проверки. Впрочем, в ту сторону проверка несерьезная – больше для статистики.
– А если так проехать? – поинтересовался Рей. Машина тронулась. Ле указал на темные небольшие отверстия, разбросанные по стене.
– Автоматические стрелковые установки. Впрочем, они настроены на движение с той стороны. Если кто через КПП прорвется или через стену. Этого почти не бывает, но если – то здесь на полосе и остаются.
– Ничего себе, – пробормотал Рей.
– Можно подумать, в ваше время на мексиканской границе не стреляли! – буркнул Ле, – мы же должны защищать себя от всякого сброда!
У самой стены миновали следующий КПП. Проехали короткий туннель, за ним новый пропускной пункт, на сей раз уже с хорошо вооруженными солдатами в бронекостюмах, с щитками на лицах. Джип проехал беспрепятственно, и тут Рей увидел Очередь.
В основном здесь стояли чиканос, мексиканцы. Но были и чернокожие, и редкие представители белой расы. Очередь тянулась от дороги куда-то в поля и терялась вдали. Вдоль шоссе – разбитого и очень старого – там и сям бугрилась авторухлядь, Рей узнал даже какие-то знакомые очертания, до того старинными были эти автомобили, грузовички, бусики. Джип медленно ехал мимо них.
Так медленно, что Рей мог разглядеть местных жителей, стоящих в очереди на КПП – очевидно, им каким-то образом удалось заполучить визу на проезд в Федерацию. Вид этих людей поразил его.
Такого он не видел даже в своем прошлом. По правде сказать, Рей и тогда не бывал, скажем, в районах Африки, пораженных засухой и голодом. Или там, где шли войны. Возможно, там он мог бы увидеть что-то подобное.
Там, куда он ездил туристом, люди – пусть нищие – были все-таки жизнерадостными и здоровыми на вид, носили национальные одежды или бегали чуть не голышом, у них кипела какая-то бурная жизнь, недоступная и непонятная европейцу.
Эти же выглядели в первую очередь больными.
Их одежда была обычной, только очень старой и заношенной. Лохмотья, иногда тщательно заплатанные и выстиранные – но лохмотья. Среди них не было толстяков, хотя мексиканцы от природы должны быть довольно полными. Зато были женщины и дети, до того исхудавшие, что лица напоминали птичьи, а нос и скулы выделялись как клюв. Они все были слишком тихими, слишком пассивными – сидели и молча ждали своей участи, даже дети не играли. Если бы их всех одеть в полосатое, подумал вдруг Рей, можно прямо сейчас снимать фильм про Гитлера и евреев в Аушвице.
– Жуть какая, – произнес он.
– Плодятся, как кролики, – фыркнул Ле, – не могут