Квантун. Леонид Владимирович Дроздов
Горский с Унгебауэром еще не спали, поэтому сошли на дебаркадер. На сей раз поезд пришел на главный путь.
Пензенский вокзал откровенно разочаровал. Невзрачное деревянное строение слабо освещалось и всем своим видом показывало, что гостям не радо.
– Губернский город, а вокзал уездный… – расстроился Антон Федорович, точно от вокзала в данный момент зависела их судьба.
– Вокзал лишь недавно стал принимать пассажиров. До этого ориентировался на грузоперевозку, – поведал проводник. – Не сегодня завтра новый выстроят, не беспокойтесь.
Разносчиков можно было по пальцам пересчитать. Все какие-то вялые, сонные. Тем не менее пассажиров без внимания не оставили. Горский с Унгебауэром купили по бутылке сельтерской, отдав по пятиалтынному, тогда как в буфете вагона-ресторана точно такая же бутылка стоила в два раза дороже.
Антон Федорович намеревался вернуться к разговору о Дальнем, но, глядя на измученного Демьяна Константиновича, сжалился: оставил лейтенанта в покое. И более того, уступил ему на время свое нижнее спальное место, на котором, впрочем, тот уже ночевал. Унгебауэр выразил признательность и пообещал вскорости место освободить. Точно как Китай уступил России Квантун.
Оба путешественника долго не могли заснуть, ворочались. Как бы ни прекрасен был первый класс, но и он не мог обеспечить спокойного сна.
Провалявшись до полудня, они чуть было не пропустили мост через Волгу у села Батраки. В самом селе стояли с десять минут, но Горский отметился и там.
– Сейчас Волга будет! – предупредил проводник, выбрасывая на рельсы окурок.
Антон Федорович много читал и слышал о великой русской реке Волге, но и представить себе не мог, насколько она широка.
– Вот это да!.. – изумился киевлянин, разинув рот, который и без того имел дурную привычку приоткрываться.
Поезд сбавил ход до скорости трамвая заворачивая на длинный мост из тринадцати пролетов (Антон Федорович успел сосчитать). Над мостом в червленом щите красовался золотистый двуглавый орел. Над щитом – императорская корона, вокруг щита – лавровые ветви.
– Грандиозно! Версты две, не меньше! – продолжал восхищаться коллежский секретарь. Проходивший мимо кондуктор усмехнулся.
– Давно ли мост строили? – воспользовавшись случаем, спросил Унгебауэр.
– Давно, – кивнул служащий. – Еще при Александре Николаевиче!
– Не опасен ли? – уточнил Горский.
– Да нет! Еще нас с вами всех переживет.
Темно-серые, тяжелые и неспокойные волны несли на юг несколько рыболовецких сойм. Морем раскинулась река посреди крутых берегов, олицетворяя могущество природы, величие русской земли.
– Неужто ни разу на Волге не бывал? – не верил Унгебауэр.
– Ни разу, – подтвердил Горский. – Летом девятисотого года должен был в Симбирск ехать. Сестра моя Манечка за местного чиновника замуж выходила. Да в тот год в Киеве продолжались забастовки среди рабочих и студентов, начавшиеся в девяносто девятом. Я как раз третий курс кончал. В сходках, разумеется, не участвовал,