Перевернутая карта палача. Оксана Демченко
где стоял бес! Фигура Рэкста вроде бы смазалась, и клинок алого, нацеленный врагу в сердце, дернулся, выпал из переломленной руки ноба. Стало понятно: рука эта не просто изуродована, она буквально лишена локтя!
Бес взрыкнул, по-звериному принюхался, осмотрел свою окровавленную ладонь… Никто на площади не видел атакующего движения нелюдя. Никто и подумать не мог, что бес голой рукой прорубит доспех и размозжит локоть противника. Никто пока еще не знал, что бес успел нанести второй удар, по почкам, изуродовав каждый день оставшейся жизни ноба болезненной немочью.
В сокрушительное тишине мгновенный бой иссяк. Бес прищурился, слизнул с ладони несколько капель крови. Просмаковал, сглотнул, облизнулся.
Лишь затем Рэкст перевернул ладонь, подав знак слугам. В руку Рэкста немедленно лег платок, рядом оказался серебряный таз с водой для омовения. Бес как раз вытирал пальцы, когда в толпе надрывно завизжала женщина. Кого-то вырвало. Пошла гулять ветерком разномастная невнятная ругань, первая неосознанная реакция на увиденное…
– Скучно, – бес закинул голову и отослал ввысь тоскливый вой, вмиг заткнувший все людские глотки. – Эй, князь… готовь золото, сам знаешь, во что я оценил твое право извороваться и все же выжить. Гордись, ты не дешевка. Эй, новый вор, потей, уже пора. Когда я вернусь по твою гнилую душу, старик снова откажется от боя… Ах, да, – бес бросил испачканный платок. Он уже шагнул прочь от статуи основателя города, но на миг задержался. – Тут кричали проклятия и бросали камни… Учтите: старик задолжал мне бой и жизнь. Если кто-то хочет взять на себя его долг, то может и изуродовать старика.
Много, очень много камней и комков навоза, еще не брошенных в спину пожилого бойца, оказались поспешно спрятаны или обронены… кто же посмеет записаться в должники к Рэксту?
Само собой, бес знал заранее, как отзовется его слово. Слушая стук камней и стонущие вздохи слабаков, он фыркнул смешком. Зевнул… Прямо теперь Рэкст одержал еще одну победу над людишками. Увял скоротечный интерес, потускнели волосы, потемнел взгляд. Бес опять страдал от худшей из болезней бессмертного – от тоски… Всё кругом слишком привычно. Удручающе обыкновенно. До отвращения предсказуемо.
Мир – убогая лубочная картинка, неизменная век от века. Вот доверенный конюх держит в поводу безупречного скакуна. Вот личная свита подобострастно гнет спины, сияет драгоценностями, потеет и страдает тем же страхом, что вся толпа. Поодаль на камнях корчится молодой ноб. Он жалко, тонко визжит… Он ничтожен, а ведь недавно казался непобедимым. И вон еще один фрагмент лубка: смещённый князь, серый от страха, щупает кружевной ворот, рвет его от шеи – драгоценный, удушающий…
Всё как всегда.
Бес взлетел в седло, не опираясь на стремя и не уделяя ни крохи внимания городу, который он уже мысленно покинул. Рэкст ладонью легонько хлопнул по конской шее, не трогая повод – и рыжий в багрянец скакун пошёл боком, пританцовывая, оттирая