Проклятое золото храмовников. Валерий Елманов
Да скажи, что за хорошее поведение мы его попозже человечьими ушами накормим, а они вообще прелесть как хороши. Такие хрусткие, особенно если на свином сале обжарить – попкорн близко не лежал. Правда, если станет молчать, то уши в дело пойдут его собственные, но это несущественные детали, все равно вкуснотища, а пока… – и он вновь поднес к губам монаха шампур, сменив тон на повелительно-приказной. – Давай, жри, фраер ушастый. День сегодня скоромный, имеешь право. Ах да, молитва, – спохватился он. – Ну, господи благослови. А хочешь, я для вящего аппетиту японскую хойку тебе прочту? – и он, не дождавшись согласия, процитировал:
Рисовую лепешку испёк самурай
Вот такой вышины, вот такой ширины.
Самурай, самурай, кого хочешь выбирай.
Фра Луиса вновь стошнило. Сангре поморщился, глядя на зеленовато-желтую желчь, стекающую по монашеской рясе, и попрекнул:
– Твоя негативная реакция на мои вирши ранила тонкие чуйства поэта до самой глубины его хрупкой нежной души. Да и священный долг гостеприимства обязывает. Короче, теперь я тебя, гада кусок, точно накормлю. Или ты вначале хочешь за некую донью с ее деньжатами побалакать? Тогда дело иное – ради разговора о бабах я готов даже еду в сторону отложить, – не дождавшись ответа, Петр презрительно скривился. – То есть собираемся молчать? Ну и дурак. Думаешь, какие-то тайны нам откроешь? Зря. Нам их давным-давно сама Изабелла рассказала. А попутно сообщила, что вы – посланцы сатаны. Правда, она уверяет, что сама, в отличие от вас, чиста пред господом, во что мне лично мало верится, но, учитывая твое молчание… – он развел руками. – Словом, коль не получается сравнить ваши показания, остается во всем довериться ей…
Эспиноса, изумленно вытаращив глаза, что-то возмущенно выкрикнул.
Улан поморщился и нехотя перевел:
– Говорит, что она лжет.
Сангре хмыкнул:
– Ишь, как людей несправедливость возмущает. Даже инквизиторов, – он повернулся к монаху и упрекнул его. – Зря ты так грубо про Изабеллу. Не может она лгать, поскольку знает, что ее кузен после взятия Христмемеля снова в наших руках. Так что все основное нам известно. Да, да, родной, мы уже знаем и о спрятанных сорока разбойниками-тамплиерами сокровищах, и о пещере магистра Али-бабы, в которой они сейчас находятся и которую вы так долго искали, и даже о заветном слове, позволяющем ее открыть. Это я, как ты понимаешь, говорю аллегориями, но ты – мужик умный и прекрасно понял, о чем именно речь, – и он весело подмигнул монаху.
Едва Улан закончил, как Эспиноса исступленно заорал:
– Найн, найн! – и вновь что-то возмущенно затараторил.
– Говорит, на самом деле не все так, как мы думаем и раз нам все равно известно о сокровищах и о долге и обязанности… – протянул он недоуменно, и неуверенно поправил себя: – о долговом обязательстве, то и он готов рассказать истинную правду, в том числе и о ней, и ничего не утаить, – перевел Улан и уважительно покачал головой. – Ну ты, Дон, сегодня превзошел самого себя. Как сюжет закрутил!
Петр