Рассказы. Часть 2. Дмитрий Леонидович Федорович
эгоистичен – так что, когда жена Син-Бада в свою очередь заявила, что достойна лучшей жизни, он расстался с ней быстро и решительно, как хирург, отсекающий безнадёжно больную конечность. Никто никогда не услышал от него ни слова жалобы, и у окружающих сложилось впечатление (Джи-то знал – ошибочное), что Син-Бад холодный и циничный самолюб.
– Добро должно торжествовать не реже чем зло, – подумав, сказал Джи. – В силу природного равновесия. И если ЗДЕСЬ, допустим, зло преобладает, то должно же быть место, где всё наоборот?!
– Не обязательно, – отозвался Син-Бад. – И потом, что это за категории – зло, добро? Конкретный поступок может быть оценен только по отношению к кому или чему-либо. Общество казнит преступника – благо это или нет? Это с чьей стороны смотреть, я бы сказал.
– Я говорю про абстрактные категории, – возразил Джи, сосредоточенно сдувая пену. – Про то, о чём любой может не задумываясь дать своё заключение. Ты просто знаешь, что это вот – хорошо, а это – плохо. Интуиция. Внутренний голос. Совесть. Божественное откровение, если хочешь. Называй как знаешь, но такая внутренняя шкала есть у каждого. И приобретает конкретику она, реализуясь в виде поступка…
– Кто-кто чего-то там приобретает?!
– Абстракция. Чистое добро или зло. Проявляется действием.
– Чистое, нечистое… Ерунда всё это. Пей лучше пиво, а то газ весь выйдет.
Джи сделал длинный глоток и вздохнул.
– А я бы уехал, – вдруг сказал он, – честное слово!
– Так в чём же дело? – невесело усмехнулся Син-Бад. – Скатертью дорога. Только врёшь ты всё. Никуда ты отсюда не рыпнешься. У тебя – жена, дети… Это если бы у тебя, допустим, память пропала, как в мексиканском сериале – тогда ещё может быть, а так – не решишься, духу не хватит. Слишком уж ты правильный… И я не решусь, – вдруг добавил он. – И потом, кому мы там нужны, со своими дурацкими комплексами! Зло, добро…
– Если бы добро – да сразу всем… – начал Джи.
– Так не бывает – отрезал Син-Бад. – Люди – это стадо. Или даже нет, это броуновские частицы. У них не может быть единой цели – по крайней мере, на хоть какое-нибудь длительное время. Это уж я не знаю, кем нужно быть, чтобы заставить их иметь общую цель!
– Почему же. История знает примеры. Вот, скажем, Гитлер…
– Что Гитлер?! Он же объединил не всю нацию, а только часть нации, пусть даже большую, и потом, хорошо же было это объединение – всё равно каждый за себя… Да не объединитель это, а наоборот: он же противопоставил немцев всему остальному миру – а по-другому бы не смог, да и никто бы не смог. Запомни: для объединения необходим враг, это аксиома. Вот против врага объединиться – это пожалуйста, это я понимаю.
– Почему обязательно враг? Может быть, опять-таки, просто единая цель.
– А что такое цель? Вот у нас чего-то нет, а нам этого хочется. Это наше недовольство существующим положением – а что, скажешь, такая жизнь не враг? Самый настоящий враг, только не персонифицированный. И когда