Обретение чувств. Станислав Владимирович Далецкий
и средства позволят. Женишься если, то считай, учеба пропала – семейные заботы вредят учёбе. Я тоже когда-то хотел учиться дальше, но женился, пошли дети, и стало не до учёбы. Конечно, я не жалею: жена примерная, дети справедливые подросли, но иногда, в мечтах, представляю себя профессором в университете Москвы и становится грустно, что это лишь мечты.
Они еще поговорили о селе, о городах и весях, о прошлогодних беспорядках в стране, которые назывались революцией, и что теперь на селе становится неспокойно, земли крестьянам не хватает, они бунтуют, власть применяет силу, а новый министр Столыпин грозится всех усмирить нагайками и саблями без всякой пощады.
– Грядут большие перемены, Ваня, и чем больше в стране будет грамотных людей, тем лучше для страны и народа будут эти перемены. Так что желаю тебе, Ваня, успехов в нашем трудном, но благородном учительском деле и помни мой наказ о дальнейшем своем образовании, закончил учитель Иван Петрович и взялся за рубанок:
– Видишь, доски строгаю, что привёз из уезда. Хочу несколько новых парт смастерить для класса: старые совсем развалились, а денег у общества на покупку нет. Даже доски эти купил на своё жалование – совсем за последние годы село обеднело: то неурожай, то война с новыми налогами, то революция с беспорядками, а страдают крестьяне, которые есть становой хребет русского государства – сломай этот хребет и не будет страны России, потому и надо учить крестьян грамоте, чтобы понимали своё место в стране и не ломали шапку перед всякими выскочками и инородцами.
У нас крестьяне не жгли барские усадьбы, а в других губерниях многие помещики пострадали, да и то сказать, за дело. Крестьянам волю дали без земли, когда крепостное право отменили, вот сейчас эта несправедливость и отразилась. Земля должна принадлежать государству, а через него обществу, которое на этой земле трудится, так я разумею, – продолжал учитель, строгая доски для парты.
– Я согласен с вами, Иван Петрович, поэтому и состою в партии эсеров, которая за передачу всей земли крестьянам без всякого выкупа, а помещики пусть тоже живут своим трудом: хватит, пососали народную кровь, – ответил Иван учителю.
Тот удивленно посмотрел на него: – Ты же дворянин, Ваня, и должен защищать своих дворян, но не крестьян.
– Декабристы тоже были все дворяне, но ратовали за народ, – возразил Иван. – Образованный человек понимает несправедливость даже, если сам пострадает. Сейчас многие рассуждают как я, без различия в сословиях. И сословия эти тоже надо убрать, уничтожить. Люди должны быть равны между собой и различаться лишь трудом, знаниями и способностями, а не имениями, деньгами и должностями при царе и губернаторах.
– Да, видимо грядут большие перемены, коль дворянские дети ратуют за равноправие с крестьянами, – задумался учитель. – Только будь, Иван, осторожнее в своих мыслях при посторонних. Людей много сейчас озлобленных развелось: донесут на тебя, и лишишься ты учительского места и надежды на дальнейшую учёбу. Сейчас