Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).. Петр Черкасов
этим, так как это похоже на хитрость, на которую я не способен. Я прошу вас уверить в этом вашего августейшего государя. Я, впрочем, приказал, чтобы вам сообщили все документы, о коих идет речь»[82].
Действительно, через несколько дней Валевский предъявил Орлову копии Венского меморандума (14 ноября 1855 г.) и апрельской конвенции 1856 г., после чего Алексей Федорович не удержался, заявив, что всегда считал графа Валевского честным человеком и поэтому не понимает, зачем нужно было так себя вести в отношении России[83].
Вплоть до отъезда Орлова из Парижа Наполеон III использовал каждую возможность, чтобы сгладить неблагоприятное впечатление от участия Франции в конвенции 15 апреля. Однажды он прибегнул даже к помощи императрицы Евгении. По окончании одного из официальных обедов в Тюильри, где присутствовал Орлов, императрица отвела его в сторону и сказала, что император, ее супруг, чрезвычайно огорчен тем, что может быть заподозрен в неискренности в связи с подписанием апрельской конвенции. Присоединившийся к императрице и Орлову граф Валевский поспешил доверительно сообщить Алексею Федоровичу, что на секретных переговорах Кларендон и Буоль настаивали на четком определении всех casus belli в защите Турции. Однако Наполеон уполномочил его, Валевского, решительно отклонить эти требования, согласившись лишь на общее обязательство трех держав, предоставив каждой самостоятельно и на свой риск определять, имеется ли casus belli, или нет[84]. Вежливо выслушав императрицу и графа Валевского, Орлов оставил их признания без комментариев.
12 мая император Наполеон дал прощальную аудиенцию графу Орлову. Выслушав слова благодарности за то постоянное дружеское содействие, которое Орлов ощущал со стороны императора и его министра-председателя конгресса, в отстаивании законных интересов России, Наполеон выразил надежду на успешное развитие взаимопонимания и сотрудничества Франции и России, обозначившееся в ходе работы мирного конгресса. Он добавил, что надеется на полное согласие с императором Александром. «Таково чувство моего сердца», – сказал по завершении аудиенции Наполеон.
Передавая в депеше содержание своей прощальной встречи с императором французов, граф Орлов отметил, что Наполеон показался ему вполне искренним в желании развивать отношения с Россией. «Все это было бы очень хорошо, если бы было искренне», – написал на полях депеши Александр II, продолжавший, видимо, испытывать сомнения на этот счет[85].
Эти сомнения подогревались одной, крайне болезненной для русского самодержца темой – Польшей. Его настораживала та настойчивость, пусть даже вежливая и осторожная, с которой Наполеон III время от времени поднимал польскую проблему. С этого он начал свое личное знакомство с графом Орловым, о чем уже говорилось. Когда мирный конгресс подходил к концу, Наполеон, в очередной раз принимая у себя Орлова, в беседе за чашкой кофе высказал ему пожелание обсудить на одном из последних заседаний вопрос о Польше,
Там же. С. 56.
Там же.
Там же. С. 294.