Великий мечтатор. Елена Асатурова
align="center">
Новый год
С утра опять метель. Он встал пораньше,
чтоб переделать все успеть дела.
На праздничный рулет прокрутит фарша.
Клеёнку старенькую снимет со стола.
Шампанского вчера купил бутылку,
пусть в холодильнике до вечера стоит.
Начистил мельхиор – ножи и вилки,
на скатерти красиво разложил.
Для Оливье всё есть, но майонеза
он, торопясь, забыл купить вчера.
Ещё не поздно, и, скрипя протезом,
идёт за ним…
А посреди двора
залит каток, мальчишки строят крепость,
и малышня отчаянно визжит,
с горы съезжая…
Экая нелепость —
под Новый год про майонез забыть…
В прихожей отряхнув с пальто снежинки,
он проворчал: я дома, всё принёс.
И то ли талый снег лёг на морщинки,
то ли мороз пробрал его до слёз…
По телевизору Мягков поёт привычное.
Еловый дух по комнате разлит.
Рулет, колбаска, шпроты и «Столичная» —
стол на двоих давно уже накрыт.
Блестит хрусталь, шампанское открыто.
Салат нетронут, и погашен свет.
Седой старик, больной и позабытый,
снял в рамке черной со стены портрет.
– Ну что, родная, вот и год промчался.
И праздник без тебя совсем не тот…
А за стеной народ шумел, смеялся,
звенел бокалами, встречая Новый год…
Смотрительница
По музейным коридорам бродит эхо.
А со стен следят портреты в сотни глаз.
Рассыпаются, как пыль, осколки смеха
и мелодии случайной парафраз…
Надевает город темные одежды,
заколов их полнолунья круглой брошью…
По музейным коридорам без надежды
ходит старая смотрительница. Брошена
шаль на стуле в зале пререфаэлитов.
Тапки войлочные тихо по паркету.
Скрутит к вечеру опять радикулитом,
от него спасенья в день осенний нету…
В зале Врубеля шепнет ей что-то Демон,
у Куинджи лунный свет стечет по стенам.
Где-то в мире происходят перемены,
только здесь всё остаётся неизменным…
Шелестит листва за окнами тревожно.
Или это из подсобок темных шорох?
А шаги её, что в километры сложены,
разгоняют чьи-то тени в коридорах…
И она опять замрёт пред Неизвестною,
все легенды повторяя слово в слово…
Ведь была такой же девочкой, что с персиком
вечно юная на полотне Серова…
Утром двери распахнут, и посетители
снова глаз ее печальных не заметят,
не узнав, что все музейные смотрители —
это здесь давно потерянные дети…
Игрушки елочной таинственная жизнь
Кончается год. Люди тащат по улицам ёлки.
Без них не получится праздник, сомнения нет.
И пахнут, как в детстве, предчувствием чуда иголки,
И кажется,