Чернилами добра и зла. Алексей Козлов

      Великие поэты-педагоги,

      Поставившие руку, и вложив,

      Меня не зная, пониманье слога,

      Живого, но короткого, как жизнь —

      Уходят.

      Я читаю некрологи.

      И так порой охота поскулить

      О малости той площади земли,

      Что ждёт…

      Но за порог гоню печаль,

      А белый лоб (о сорока свечах),

      Чья жизнь – в немногих тысячах часов,

      Свидетель строк о временности света,

      Сгорев, не будет вызван, невесом,

      На суд стихов безвестного поэта.

      Ветер переменит направление,

      И собьёт дыхание у тополя.

      Чтоб его заметили в селениях,

      Он приметой понесётся по́ полю.

      Дом простынет, улица, околица,

      Где навстречу мне с пустыми вёдрами

      И знаменьем – давнею знакомицей —

      Неудача закачает бёдрами.

      Не сверну с пути – не вижу повода,

      Первая, последняя ли женщина

      По судьбе идёт, как будто по́ воду,

      Неизвестным замыслом божественным.

      Тополем ли в поле, подорожником

      Жизнь ценна – хорошая, плохая ли —

      Как примета (нет её надёжнее)

      Холода ночного бездыханного.

      Каюта-колыбель.

      Покой.

      Рассвет.

      A мир – в карандаше,

      И грифель кружит за рукой,

      Рождая путаную шерсть —

      Покров кардиограммы гор,

      Малоэтажек неглиже:

      Гармони разворот тугой,

      Душа в распахе на сажень.

      Слюняв, укачан в полусне —

      Как несмышлёныш у груди.

      Я тоже теплоход и мне,

      Пока есть топливо, ходить.

      И чайка я.

      Вот рассвело —

      И вновь буфетом для меня

      Прилавок рыбный под крылом,

      Что бреет спины у ягнят.

      Видна на голых ветках стая,

      Подобна нотам – отзвучав,

      Молчат, как рыбы, что летают,

      И в виде отзвука торчат.

      Смеркаться – к средине суток,

      Сморкаться – целый день.

      И дно

      Фонтана оголилось – сухо,

      Давно безденежно оно.

      Утихли песни для наяды,

      Костры погасли у реки,

      Со спин, что широки, как взгляды,

      Туристы сняли рюкзаки

      И проверяют в доме трубы,

      Полозья дедовских саней,

      Тулупы, зипуны и шубы,

      Чтоб от зимы не сатанеть.

      И всё путём.

      Но, как ни странно,

      Опровергая «Сэ ля ви»,

      Над обезвоженным фонтаном

      Поёт гитара о любви.