Коты, вернувшие мне улыбку. История о счастье, книгах и всеобщих любимцах Бейкере и Тейлоре. Лиза Рогак
прямо на кипу заявок межбиблиотечного абонемента и занялся приготовлениями к долгому дневному сну. Констанция все это время наблюдала за мной. Она была опытной кошатницей и знала, что Тейлор таким способом просто развлекается. Я похлопала по платку. Тейлор поднял голову, встал и покорно улегся в центре шерстяного гнезда.
– Впечатляет, – заметила Констанция. – Большинство котов просто проигнорировали бы тебя.
– Но Тейлор не такой, как большинство котов, – ответила я и продолжила печатать.
Все было и так предельно ясно.
На следующее утро, когда я вошла в офис, то увидела Тейлора там же, на платке. Он сидел прямо, задние лапы были вытянуты вперед и немного в стороны, а передние покоились на бедрах. Он походил на йога, которого нечаянно потревожили во время медитации. Тейлор уставился на меня, а я начала хохотать и не могла остановиться. Парочка наших сотрудниц просунули головы в дверь, пытаясь понять, что там за переполох. И тоже начали смеяться.
– Я никогда не видела, чтобы кот проделывал такое, – удивленно сказала одна из них.
– А ему удобно? – спросила другая.
– Может, он сломал себе что-нибудь?
Тейлор слегка дернул ушами, но остался в той же позе, приветствуя каждую из нас по отдельности едва заметным кивком головы, словно бы он и вправду был милосердным Буддой, благословляющим нас.
– Он как будто медитирует, – заметила Констанция. – Как ты заставила его сделать это?
Я посмотрела на нее поверх очков.
– Шутишь? Конечно, я его не заставляла. Разве ты не знаешь, что нельзя заставить кота делать то, чего он не хочет, если только для этого нет чертовски серьезной причины.
Заводчица объясняла мне,
что та же генетическая мутация,
которая ответственна за загнутые уши шотландской вислоухой,
наделяет отдельных особей определенной слабостью связок в лапах и хвосте.
Большинство шотландских вислоухих кошек сложены так, что периодически они садятся подобным образом: генетические отклонения влияют на бедра и позвоночник, и животному удобнее всего сидеть вытянувшись.
Поэтому, несмотря на наш смех и веселье, Тейлор не менял своего положения. Так у нас и повелось: он сидел, а я смеялась. Или он вдруг мог уставиться куда-то в пространство, размышляя над тайнами бытия, совсем как библиотекари, которые, кстати, не всегда себя контролируют. Потом вздыхал и снова принимал позу лотоса.
– Может, нам надо было назвать его Буддой? – спросила я как-то в шутку Ивонн, когда мы пытались отдышаться после очередного приступа веселья. Но компании «Бейкер энд Тейлор» это бы вряд ли понравилось… Возможно, они заставили бы нас вернуть кота обратно. Или заплатить за него, что было для нас явно проблематично.
Пару дней спустя я заметила некоторые изменения и в позе Бейкера. Но так как он был массивнее, у него это получалось хуже, чем у Тейлора. Когда же ему почти удалось усадить себя