Закон сталкера. Дмитрий Силлов
лицо, раздалось глухое:
– Ксоо!
И мне как-то вдруг сразу полегчало. Потому что в Предзонье вот так от души ругаться на японском языке мог лишь один человек. Помнится, в свое время он мне рассказывал, что эта привычка сохранилась у него со времен обучения в Школе клана якудзы – тогда ему только и оставалось, что материться про себя да глотать вязкую слюну, часто имеющую привкус собственной крови.
Я опустил глаза, посмотрел на небольшой лоскут кожи, сорванный с кисти тонкой стальной цепью, и все-таки не выдержал:
– Ну япона мать! Ты когда-нибудь будешь сначала думать, а потом бить?
– Как будто ты сначала репу чешешь полчаса, а потом стреляешь, – немного смущенно проговорил Виктор Савельев по прозвищу Японец, откидывая назад свой капюшон.
– Понятно, – сказал я, доставая из кармана аптечку. – Это типа вместо извинения, я правильно понял?
– Хорош тебе стонать, – буркнул Японец. – Подумаешь, царапина. Зеленкой помажешь, и через два дня заживет как на собаке.
– Угу, я тоже рад тебя видеть, – сказал я, над-рывая зубами упаковку с бактерицидным пластырем. – А теперь объясни, какого ктулху ты тут делаешь?
– Пытаюсь вскрыть вот это, – сказал Виктор, кивая на огромную стальную заслонку, перегораживающую коридор.
Именно заслонку. Так как дверью назвать это бронированное нагромождение стали, вмурованное в бетон, язык не поворачивался.
Но Савельева трудности никогда не пугали. И без расспросов было понятно, что открытые ворота Института и охранники, валяющиеся вдоль дороги – его работа. А теперь он при помощи молотка и зубила умудрился выковырять в бетоне под дверью нехилую нишу, в которую запросто мог пролезть чемодан средних размеров. При этом я заметил, что валяющееся на полу зубило, которое Виктор метнул в меня, было уже сточено на треть. Это как же он молотил по нему? И сколько? О чем я и поинтересовался.
– За полчаса выдолбил, – сказал Виктор. – Правда, устал.
– Да ну! Всего-то полчаса поработал в режиме перфоратора и притомился?
– В состоянии мунэн[1] работается лучше, чем обычно, – не понял подколки Виктор – или сделал вид, что не понял.
– Даже не спрашиваю, зачем ты эту нору выковырял, – уже более серьезно сказал я. Это было понятно и так, ибо рядом с Японцем на полу стояла раскрытая спортивная сумка, набитая брикетами взрывчатки. Стало быть, нишу в бетоне мой старый хммм… знакомый долбил для закладки заряда под бронеплиту.
– Зачем – не спрашиваю, – повторил я. – А вот на фига – непонятно.
– Он там, – сказал Виктор, кивнув на стальную заслонку.
– Кто? – спросил я, хотя можно было и не сотрясать воздух понапрасну. Ибо и так было понятно, что существовал лишь один человек во всей Розе Миров, ради убийства которого Японец мог не просто ковырять, а даже грызть бетон зубами, лишь бы добраться до него.
Виктор молчал, глядя не на меня, а сквозь меня пустым взглядом мертвеца, которому забыли
Мунэн (