Стихотворения. Марина Цветаева

      Сегодня таяло, сегодня

      Я простояла у окна.

      Взгляд отрезвленней, грудь свободней,

      Опять умиротворена.

      Не знаю, почему. Должно быть,

      Устала попросту душа,

      И как-то не хотелось трогать

      Мятежного карандаша.

      Так простояла я – в тумане —

      Далекая добру и злу.

      Тихонько пальцем барабаня

      По чуть звенящему стеклу.

      Душой не лучше и не хуже,

      Чем первый встречный – этот вот,—

      Чем перламутровые лужи,

      Где расплескался небосвод,

      Чем пролетающая птица

      И попросту бегущий пес,

      И даже нищая певица

      Меня не довела до слез.

      Забвенья милое искусство

      Душой усвоено уже.

      Какое-то большое чувство

      Сегодня таяло в душе.

      Вам одеваться было лень,

      И было лень вставать из кресел.

      – А каждый Ваш грядущий день

      Моим весельем был бы весел.

      Особенно смущало Вас

      Идти так поздно в ночь и холод.

      – А каждый Ваш грядущий час

      Моим весельем был бы молод.

      Вы это сделали без зла,

      Невинно и непоправимо.

      – Я Вашей юностью была,

      Которая проходит мимо.

      Сегодня, часу в восьмом,

      Стремглав по Большой Лубянке,

      Как пуля, как снежный ком,

      Куда-то промчались санки.

      Уже прозвеневший смех…

      Я так и застыла взглядом:

      Волос рыжеватый мех,

      И кто-то высокий – рядом!

      Вы были уже с другой,

      С ней путь открывали санный,

      С желанной и дорогой,—

      Сильнее, чем я – желанной.

      – Оh, jе n’еn рuis рlus, j’еtоuffe![4] —

      Вы крикнули во весь голос,

      Размашисто запахнув

      На ней меховую полость.

      Мир – весел и вечер лих!

      Из муфты летят покупки…

      Так мчались Вы в снежный вихрь,

      Взор к взору и шубка к шубке.

      И был жесточайший бунт,

      И снег осыпался бело.

      Я около двух секунд —

      Не более – вслед глядела.

      И гладила длинный ворс

      На шубке своей – без гнева.

      Ваш маленький Кай замерз,

      О Снежная Королева.

      Свободно шея поднята,

      Как молодой побег.

      Кто скажет имя, кто – лета,

      Кто – край ее, кто – век?

      Извилина неярких губ

      Капризна и слаба,

      Но ослепителен уступ

      Бетховенского лба.

      До умилительности чист

      Истаявший овал.

      Рука, к которой шел бы хлыст,

      И – в серебре – опал.

      Рука, достойная смычка,

      Ушедшая в шелка,

      Неповторимая