История ислама с основания до новейших времён. Т. 1. Август Мюллер
Хиллизы, из племени Бекр, и Амр Ибн-К улсума, таглибита, которые изображают горечь бесконечно долгой распри, а также высокое самомнение обоих племен; на это последнее чувство Амр имел особые права. Раз как-то, находясь в палатке короля Хиры Амра, сына Хинды, в гостях, услышал поэт, гневный возглас своей матери Лейлы, которую королева в соседнем покое встретила недружелюбно. Недолго думая, бросился он на короля и убил его тут же, на месте. Отсюда между арабами вошло в поговорку: «Он быстрее на руку, чем Амр Ибн-Кулсум». Ему удалось, при помощи своих, пробиться из середины лагеря Хиры и уйти безнаказанно. С другими сынами племени Бекр, Муталаммис и Тарафа, случилось много хуже при дворе неукротимо свирепого короля Лахмидов. Первый был дядя, второй – племянник, оба знаменитые поэты. В особенности юношу привлекла в резиденцию Аира надежда на богатые милости; гениальный и легкомысленный, он увлекался слишком вином, женщинами и песней, но стеснительный этикет придворной жизни скоро надоел Тарафе. Никогда он не умел держать язык на привязи; раз как-то сочинил он едкую эпиграмму. Дошло это до сведения короля. Разгневанный властитель задумал коварное отмщение; с притворным дружелюбием поручил он обоим поэтам отправиться с посольством к союзному князю в Бахрейн, местность, лежавшую на запад от Персидского залива. Каждый из них получил письмо, подобно тому, как поступил с Беллерофоном Проетос. В них предписывалось немедленно казнить посланного. Отправились они в путь. Муталаммису это поручение не понравилось. Оба, дядя и племянник:
Как слагали они и певали
Сладкозвучные, дивные песни
Да и сказывать сказки занятные,
Любо слушать какие умели…
И доныне сказанья их живы, –
А читать да писать не умели.
Поэтому дядя обратился к одному молодому человеку в Хире, который, как и большинство месопотамских христиан, силен был в сокровенном искусстве письмен. Он разобрал им Уриево послание. Муталаммис бросил в реку страшное письмо, посоветовал Тарафе последовать его примеру и вместе с ним вернуться на родину[25].
Малодушному тут в нетерпенье
Тарафа смелый молвил в ответ:
Хорошо знать писанье и чтенье, –
Ведь искусства полезнее нет…
Вздор! Письму не погибнуть в потоке,
Где за волнами волны бегут,
Пусть его сокровенные строки
В поученье потомкам живут;
И Тарафовы песни простые
В письменах прочитают опять…
За успехи искусства такие
И во славу уменья писать, –
Я отправлюсь в Бахрейн и хоть сгину –
А доставлю письмо властелину!
Так и сделал юноша и погиб не сполна двадцати лет от роду. Но искусство поэзии широко отблагодарило его за выказанный им возвышенный образ мышления. И по сие время песни его читаются и переписываются; а один немецкий ученый недавно отпечатал их в Англии,
См. Ruckert. Sieben Bucher morgenlandischer Sagen und Geschichten. Erstes bis viertes Buch. Stuttgart. 1837, стр. 136.