Егорка и Змей Добрыныч. Юстасия Тарасава
– чистое поле, пшеница колосится. Лес сосновый с лиственным колком чередуется-чередуется, будто полосами посажен, а потом и вовсе смешивается. И по смешанному лесу речка Порозиха течёт, к большому Чарышу торопится. Чарыш отнесёт её в Обь, а там они все вместе побегут и вольются в Карское море, которое впадает в океан. Но об этом Порозиха узнает только когда вырастет и до больших рек добежит, а в лесу она журчит себе тихонько, кувшинками приукрашивается, по берегам ежевикой обрастает, растёт понемногу вширь. На том краю леса, где Порозиха крюк делает, мост стоит деревянный, широкий, чтобы лошадь с телегой или машина могли проехать. Иначе в соседние деревеньки по другую сторону реки ходу нет, придётся в обход добираться, а кому ж охота круг немалый делать.
А лес – до небес, в нём в самый знойный день прохладно, в самый морозный тепло. Грибы, ягоды, травы целебные. Возле речки –ежевика, на полянках – земляника, у дороги – рябина, калина, черёмуха. Всё есть. И целое грибное царство – маслята, опята, грузди, подосиновики, подберёзовики, белые, сыроежки, лисички, волнушки. А кто разбирается, тот и других много грибов углядит, в кузовок соберёт и домой отнесёт. И травы там особые, пахучие и зовучие, на ветру колышутся, так и манят – подойди ко мне. Вот она я – пижма, жёлтенькие глазки, вот тысячелистник – белые цветочки, вот розовые гвоздички дикие, синие васильки, фиолетовая медуница. И пахнет прогретый солнцем воздух так, что голова кружится и на душе легко. И то сказать, травы ведь лекарственные, болезни лечат, уму-разуму учат.
Места там тихие, спокойные, и народ живёт степенный, делом занят. А дел в деревне хватает, всех и не переделаешь. Рыбалка, грибы, ягоды, травы, да осенью охота утиная и заготовка прутьев ивовых – корзины плести. Один только Егоркин папа, тогда ещё не Владимир Архипович, а Володька-Егоза, со своей деревенькой не в склад, не в лад жил. То есть с самой деревней мирно, а вот с людьми – не очень. Вечно с Володькой какие-то истории случались. Его всегда ругали, беззлобно так, для воспитания. Такой уж он непоседливый был, больше всех ему знать надо. То солнышком через лупу выжигает и сарай подпалит, то решит посмотреть, как печка изнутри устроена и в дымоходе застрянет, счастье ещё, что летом дело было, и печь не топили, да всё одно так изгваздался в копоти и саже, что пришлось на пять раз в бане отмывать. А если пойдёт в ночное коней пасти с ребятишками или раков ловить, так непременно таких историй навыдумывает у костра, что потом все боятся и шагу в темноту ступить, пока не рассветёт. Ужас до чего правдоподобно придумывать умел.
Зато когда Володька-Егоза вырос и профессором стал, вся деревня им гордилась. Некоторые даже любили рассказывать, как прохвессор Володька в колодец залез, когда маленьким был. Это он опыт научный ставил. Проверял, правда ли в колодце днём звёзды видно. Чуть не утоп, и голос сорвал, пока на помощь звал. Когда дед Архип крики его услышал да из колодца вытянул, он добрый дрын обломал о попу будущего профессора. И когда Володька-Егоза своей космической ракетой сельсовет