Блеск шелка. Энн Перри
много солнечного света, заполнявшего пространство и усиливавшего впечатление от идеальных пропорций. Стены были выложены розовым мрамором, а пол – порфиром. Светильники стояли на высоких изящных подставках, инкрустированных золотом. Зое очень нравилось убранство комнаты, и она с удовольствием рассматривала все вокруг, пока ее не позвали к императору.
За ней прислали высокого евнуха с мягким лицом и усталыми глазами. Его манера размахивать руками раздражала Зою. Евнух провел ее через залы и галереи в личные покои императора. Там велись разговоры, которые никто не должен был подслушать. Даже стражник-варяг обычно стоял в отдалении. Многие варяжские стражники были светловолосыми и голубоглазыми. Только бог ведал, из каких далеких земель они прибыли.
Царские покои были полностью восстановлены, стены заново окрашены и расписаны фресками: пасторальные сцены сбора урожая. Блестели витиеватые бронзовые подсвечники и даже стояло несколько уцелевших статуй.
Зоя низко поклонилась, выполняя установленный ритуал. Она была на двадцать пять лет старше Михаила, и к тому же женщина, но все-таки он был равноапостольным императором. Он не приподнялся, чтобы ее поприветствовать, – остался сидеть, слегка раздвинув колени. На нем была далматика из шелковой парчи, из-под которой выглядывала алая туника. Зоя считала императора красивым мужчиной – густые черные волосы и борода, легкий румянец, изящные руки. Даже сейчас она с наслаждением вспоминала его прикосновения. Они были удивительно нежными для человека, который провел свои лучшие годы на полях сражений, был блестящим полководцем и знал о военной стратегии больше, чем многие его подчиненные. В битвах Михаил возглавлял армию, а не прятался позади нее. Сейчас он занимался реорганизацией армии и флота, а также восстановлением городских стен. Прежде всего он был практиком, и от Зои также ожидал прагматизма.
– Подойди, Зоя, – потребовал Михаил. – Мы здесь одни, и нет нужды притворяться.
Его голос звучал необыкновенно мягко и глубоко. Именно такой голос должен быть у настоящего мужчины.
– Ты могла бы оказать мне помощь в одном деле, – продолжал император, пристально изучая лицо Зои.
Она не могла бы с уверенностью сказать, умеет ли он читать ее мысли. Михаил был истинным византийцем. Проницательный, хитрый, он подмечал все вокруг. Однако в данный момент на его плечах лежала тяжелая ноша – разруха и упрямый, непослушный народ, которым необходимо управлять. Люди были слепы, они не осознавали, что над ними нависла новая реальная угроза, или же просто боялись в это поверить.
После смерти Виссариона Зоя начала менять отношение к политике. Все еще существовала опасность предательства, и если бы она узнала, кто и где планировал его совершить, то наказала бы заговорщиков – всех без разбора, даже если бы среди них оказалась ее дочь Елена.
Жаль, что ей не удалось поговорить с Юстинианом до того, как тот отправился в изгнание. Константин так быстро добился изменения приговора,