Синон. Дан Сельберг
это я во всем виноват!
– О чем ты?
– О том доме на окраине Хайфы, где оказался интернат.
– И?..
– Всего пять пациентов, все инвалиды. Плюс одна медсестра.
– Якоб, ты о чем?
– Одну из пациенток звали Тара Папо.
Давид вскочил со стула.
– Скажи мне, что с ней всё в порядке!
– Этого мы пока не знаем. Звонили, но там никто не берет трубку. Двое полицейских уже выехали на место. Думаем послать вертолет, поскольку на улицах наверняка пробки.
– Думаете? Посылайте, черт вас подери! – Яссур заглянул Якобу в глаза. – Кто-нибудь уже говорил с Рейчел?
– Она возвращается из Сомали. Мы не можем с ней связаться.
Давид тяжело опустился на край стола. В голове у него крутилась одна-единственная фраза, сказанная Акимом Катцем: «Она потеряет единственное, что у нее есть».
Уппсала, Швеция
В «Крионордике» все были с ней приветливы, вплоть до вахтеров у входа. Вся лаборатория уже знала, кто она. Ее встретили у ворот, которые Ханна отыскала не без труда, и тут же с улыбкой объяснили, что она, должно быть, пошла не по той дороге от станции. Ханна извинилась за опоздание и оправдалась тем, что у нее разрядился мобильник, поэтому позвонить им и спросить дорогу не было никакой возможности.
Женщина на ресепшене вежливо, хотя и холодновато, объяснила Ханне, как именно все будет происходить. В целом помещение мало походило на больницу – скорее на современный офис с дизайнерской мебелью и абстрактными картинами на стенах. Поэтому Ханна быстро расслабилась. Спустя несколько минут вежливая медсестра в светло-серой униформе проводила ее в процедурную. Она вымыла пациентке руку и торжественно объявила, что кровь у нее будет брать не кто иной, как директор лаборатории Хенрик Дальстрём. Он будет использовать особый инструмент – активный плазмоэкстрактор. С его помощью им удастся обмануть организм фру Сёдерквист и убедить его, что количество крови в ее теле ничуть не изменилось. Это позволит предотвратить разные нежелательные реакции.
Но не успела сестра удалиться, как Ханну снова обуял страх. Комната, где ее положили на койку, была большой и светлой, с люминесцентными лампами в форме изогнутых у потолка трубок. И все, как и везде в «Крионордике», там было красочно и симметрично. И тихо – ни единого звука не доносилось из-за прикрытой двери. Вскоре Сёдерквист поняла, что стало причиной охватившего ее ужаса – все тот же кошмарный сон. Он привиделся ей за несколько секунд до того, как она должна была умереть.
И сейчас, как в том сне, Ханна лежала на жертвеннике в белом храме и хотела было подняться, когда дверь распахнулась и в зал вошел мужчина, тоже весь в белом. На нем были тонкие перчатки, а в руке он держал жезл с конусообразным серебряным наконечником. Другой конец жезла был закруглен. Мужчина был в белой маске, и в ослепительном белом свете ламп казалось, что у него нет лица. Ханна в ужасе закрыла лицо руками.
Хайфа,