Не прощаюсь (с иллюстрациями). Борис Акунин
и лишь тогда оглянулся.
– Зачем тебе товарищ Орлов? Ты кто? – И тоже, как давеча извозчик, задержался взглядом на плечах военного.
– Я тот, кому нужен Орлов. А зачем – я расскажу ему. Проводи-ка меня к нему, товарищ, будь ласков.
Пальцы у неизвестного были железные, а голос хоть и тихий, но какой-то очень убедительный. Сотрудник ЧК сразу стал вежлив.
– Идемте, это на втором.
Пошли вверх по лестнице.
– Что это у вас пальба по всему городу? – спросил краском. – Где-то даже трехдюймовка шарашила.
– Черную гвардию кончаем. Надоели, бузотеры… Эй, Крюков! Тут товарищ к Орлову! – крикнул сотрудник на пороге секретарской, но внутри никого не было. – Вышел куда-то… – Порученец прислушался к голосу, доносившемуся из-за двери. – Вы дождитесь, когда товарищ Орлов кончит по телефону говорить, и заходите.
И вдруг спохватился, что привел к начальнику непонятно кого.
– Ваша как фамилия? Вы откуда?
– Я Романов. Вызван с Псковского фронта телеграммой, – ответил военный. – «Явиться в ВЧК к Орлову». Что за «ве-че-ка» такая, знать не знал, но приказ есть приказ. Явился.
За дверью в это время как раз шла разъяснительная работа по поводу того, что такое ВЧК.
Хозяин кабинета, мужчина лет сорока с короткой бородкой, в солдатской гимнастерке под кожаной курткой, потирая веки, втолковывал комиссару Центральной телефонной станции:
– Крошкин, долго еще твои телефонистки будут путать ВеЧеКа и Чеквалап? У нас тут аврал, судьба революции решается, а мне через раз звонят: «Это Чеквалап? Чрезвычайная комиссия по снабжению валенками и лаптями?» Собери своих дур и вколоти им, что такое ВЧК… Сам знаю, что из Питера переехало много новых учреждений, к названиям никто не привык. Но наше учреждение с другими пусть не путают. Гляди, Крошкин. Еще один звонок про валенки, и я твою башку в валенок засуну, понял?
Бухнул трубкой. Засмеялся. Потер бородку.
Снова зазвонил аппарат. На сей раз ошибки не было, телефонировал командир отряда, посланного ликвидировать анархистскую артель «Свобода», второй по важности оплот черногвардейцев.
– Ушшшел, ушшел! Иззззмена! – яростно зашипела и зазудела трубка. – У тебя, Орлов, в ЧК предатель!
– Спокойно, Шилейкис, без драматических эффектов. Что не так? Кто ушел? Ты артель разоружил или нет?
Орлов подавил зевок. У него выдалась вторая бессонная ночь подряд: с десятого на одиннадцатое на коллегии до утра разрабатывали план ликвидации, а минувшей ночью было тем более не до отдыха.
– Артель-то мы разоружили, потери – чепуха, шестеро раненых. Но Арон Воля ушел! – закричал Шилейкис, срываясь на хрип. Он был старый партиец, надежный, только немного нервный. – Мы всё перевернули, нет Воли! Я заранее поставил вокруг оцепление из твоих, одни чекисты. И какой-то гад его пропустил! Орлов, у тебя предатель!
Не выпуская трубки, хозяин кабинета наклонился над картой города, где двадцатью шестью черными кружками были помечены черногвардейские базы, и красным