Криминал под софитами. Марина Серова
меня глаза и радостно сообщает: «Так это же экстрасистолы однозначно!» Вроде как я в курсе. Но я-то не медик, откуда мне знать, что такое экстрасистолы? Я просто спросила: «С этим живут?» Он хохотнул: «Да, конечно, живут, это у каждого второго! Просто делайте каждые три дня ЭКГ. И учтите, что вам полный покой нужен. А рецепт мы вам сейчас выпишем. У вас, наверное, грипп был, болели недавно?» – «Да, – говорю, – болела две недели назад». – «Кагоцел принимали?» – «Да, пила по схеме». – «Так это у вас осложнение после гриппа». Короче, они мне прописали курс лечения, дали справку, что я поступила в их больницу такого-то числа, попросили подписать отказ от госпитализации и сказали сходить к участковому терапевту. Я все сделала, как они велели. Приношу терапевту справку, а там написан диагноз: вегетососудистая дистония и единичная экстрасистолия. Врач спрашивает, как я себя чувствую, и приходится все по новой рассказывать с самого начала. Она меня внимательно выслушала и говорит: «Так это у вас грудной остеохондроз!» Я спрашиваю: «А почему тогда у меня немеют ноги и пальцы на руках?» А она отвечает: «Побочный эффект, это нормально!» И дает направление к неврологу. Выхожу я такая в осадке из кабинета и думаю: куда теперь эту гору таблетосов девать, которую мне в больнице выписали? Папа дома спрашивает: «Что она сказала? Какой диагноз?» А я не знаю, что и ответить. Говорю: «Боюсь, что это узнает только патологоанатом. Потому что у трех разных терапевтов четыре разных диагноза». Такая вот фигня.
– Да уж, ни диагностировать, ни лечить толком до сих пор не научились! – подхватила одна из присутствующих. – Вот взять хотя бы диабет. Уже лет семьдесят прошло с тех пор, как придумали колоть инсулин. И все! На этом все и закончилось.
– А вы что хотели? – язвительно спросила ее соседка по очереди. – Чтобы раз – и вылечить насовсем? Они же тогда без работы останутся!
– А обследования какие болезненные! – продолжала женщина. – Двадцать первый век на дворе, а методы – как в Средневековье: что колоноскопия, что гастроскопия. А биопсия? Это же, по сути, самая настоящая операция! Моему родственнику делали биопсию легких – так у него десяток осложнений потом открылось, полгода приходил в себя. А в итоге оказалось, что у него идиопатический – это значит, непонятно какой – фиброз легких. Назначили ему море дорогущих гормональных препаратов, но предупредили, что это только временная мера, отсрочка. По существу, это тоже не лечится. Стоило ли столько времени мучиться, чтобы такое услышать?
– В подобном случае только трансплантация легких поможет, – авторитетно заявил подошедший мужчина.
– Это пока из области фантастики, – возразили ему из очереди.
– Не скажите! В израильских клиниках, например, уже очень успешно делают такие операции.
– Так надо еще и донора найти.
– Это целая система, – принялся охотно рассказывать мужчина. – В Европе и Америке многие специальные договоры составляют – мол, если что, не возражаю,