Помпеи. Роберт Харрис
им, дабы доплыть досюда от лестницы, поток успел ослабеть и превратиться в жалкую струйку.
Коракс негромко присвистнул.
– Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда Августа пересохнет. Ты не зря беспокоился, красавчик. – Он взглянул на Аттилия, и по его лицу впервые промелькнула тень страха. – Под какой же звездой ты рожден, что навлек на нас это бедствие?
Акварий обнаружил, что ему тяжело дышать. Он снова прикрыл нос ладонью и поднес факел поближе к поверхности резервуара. Блики света заплясали на поверхности воды; казалось, будто где-то там, в глубине, горит костер.
«Это невозможно, – подумал Аттилий. – Акведуки не иссякают. Во всяком случае, не так, не за несколько часов. Главные водоводы делаются из кирпича, скрепленного водостойким раствором, и окружаются покрытием в полтора фута толщиной. Дефекты конструкции, течь, отложения извести, сужающие трубу, – все это случается, но все эти неполадки проявляют себя постепенно, на протяжении многих месяцев, если не лет. Акве Клавдии понадобилось десятилетие, чтобы окончательно перестать действовать».
От размышлений его отвлек крик раба, Полития.
– Акварий!
Аттилий обернулся, но отсюда лестница была не видна; ее заслоняли колонны, напоминающие сейчас окаменевшие дубы, встающие из вод какого-то темного зловонного болота.
– Что такое?
– Гонец, акварий! Он привез известие о том, что акведук иссяк!
– Это мы и сами видим, недоумок греческий, – пробормотал Коракс.
Аттилий вновь потянулся за чертежами.
– Из какого города он прибыл?
Он ожидал, что раб назовет Байи или Кумы. В худшем случае – Путеолы. Неаполь уже стал бы подлинным бедствием.
Но последовавший ответ был подобен удару под дых.
– Из Нолы!
Гонец был покрыт таким толстым слоем пыли, что напоминал скорее призрак, чем человека. И пока он рассказывал свою историю – о том, что на рассвете в резервуар Нолы перестала поступать вода и что несчастью этому предшествовал сильный запах серы, появившийся в середине ночи, – раздался стук копыт, и во двор рысцой въехал еще один всадник.
Он соскочил с коня и протянул Аттилию папирусный свиток. Письмо от городских властей Неаполя. Там Августа иссякла около полудня.
Аттилий внимательно прочел послание, как-то умудрившись сохранить бесстрастный вид. Во дворе к этому моменту собралась небольшая толпа: две лошади, два всадника и компания работников акведука, бросивших вечернюю трапезу, чтобы послушать о происшедшем. Эта суматоха уже начала привлекать внимание прохожих и окрестных лавочников.
– Эй, водяные души! – крикнул хозяин закусочной, находившейся на противоположной стороне улицы. – Что случилось?
«Немного же понадобится, чтобы паника разнеслась по городу, словно пожар под порывами ветра», – подумал Аттилий. Он уже чувствовал в себе ее первую искру. А потому прикрикнул на двоих рабов, чтобы те закрыли ворота, и велел