Левиафан. Борис Акунин
где жить? Надо дом покупать. А скромный домишко с садом где-нибудь на Луаре самое меньшее еще на двадцать тысяч потянет. Теперь, сударь, о моей репутации подумайте. Сорок лет я в этом саду верой и правдой отгорбатил, и всякий скажет, что папаша Пикар – человек честный. А тут такой позор на мою седую башку. Это же взятка, подкуп! Думаю, по тысяче франков за каждый год беспорочной службы немного будет в смысле моральной компенсации. А всего как раз восемьдесят четыре тысячи и выходит». Засмеялся Лаффит, на клумбе поудобней растянулся и снова глаза закрыл. «Приходи через час, – говорит. – Будет тебе, старая обезьяна, твоя плата». Такая вот славная историйка, судари и сударыни.
– Значит, год беспорочности пошел по т-тысяче франков? – усмехнулся русский дипломат. – Недорого. Видно, со скидкой за оптовую п-продажу.
Присутствующие принялись живо обсуждать рассказ, высказывая самые противоположные мнения, а Рената Клебер заинтересованно уставилась на месье Гоша, который с довольным видом раскрыл свою черную папку и, прихлебывая подостывший шоколад, зашелестел бумажками. Любопытный экземпляр этот дедушка, ничего не скажешь. И что у него там за секреты такие? Зачем локтем прикрылся?
Ренате давно не давал покоя этот вопрос. Пару раз на правах будущей матери она даже пыталась заглянуть Гошу через плечо, когда тот колдовал над своей ненаглядной папкой, но вредный усач довольно бесцеремонно захлопывал досье у дамы перед носом, да еще пальцем грозил – нельзя, мол.
Однако сегодня произошло нечто примечательное. Когда месье Гош, как обычно, раньше других поднялся из-за стола, из его таинственной папки бесшумно выскользнул один листок и тихонько спланировал на пол. Рантье этого не заметил, погруженный в какие-то невеселые думы, и вышел из салона. Едва за ним закрылась дверь, как Рената проворно приподняла со стула чуть погрузневшее в талии тело. Но не она одна оказалась такой наблюдательной. Благовоспитанная мисс Стамп, вот ведь прыткая какая, подлетела к листку первой.
– Ах, господин Гош, кажется, что-то уронил! – воскликнула она, резво подобрав бумажку и впиваясь в нее своими острыми глазками. – Я догоню, отдам.
Но мадам Клебер уже ухватилась цепкими пальцами за краешек и отпускать была не намерена.
– Что это? – спросила она. – Газетная вырезка? Как интересно!
В следующую минуту вокруг обеих дам собрались все присутствующие, лишь чурбан японец все гонял воздух своим веером да миссис Труффо укоризненно взирала на столь вопиющее вторжение в privacy.
Вырезка выглядела так:
Дьявольское убийство десяти человек, произошедшее третьего дня на улице Гренель, продолжает будоражить умы парижан. Доселе преобладали две версии: о враче-маньяке и о секте кровожадных фанатиков-индусов, поклоняющихся богу Шиве. Однако нашей «Суар», ведущей независимое расследование, удалось выяснить новое обстоятельство,