Иное…. Елена Александровна Асеева
глянула на нее и замолчала, а после подалась вперед, и, протянув руку, поспешно закрутила вентили на кране… сначала горячий потом холодный. Вода мгновенно замерла в носике крана, перестав вытекать… замерла… затихла ожидая моих дальнейших действий.
Все… все оцепенело кругом и ждало теперь моей смерти: и вода, и свет, и коврик, и дверь.
Я подалась вперед, протянула дрожащую руку, взяла упаковку, и, вернувшись в исходное состояние, снова оперлась спиной о стенку ванной да принялась раскрывать серебристую обертку, освобождая спрятавшиеся в ней острые бритвенные лезвия. Обертка тихо скрипнув, зашуршала и широко раскрыв свою пасть, показала мне хранимое внутри сокровище, пять бритвенных лезвий туго перетянутых в тонкую, точно шелковую прозрачную кальку. Придерживая левой рукой приоткрытую пачку, не спеша я достала одно лезвие, сдерживая трясущиеся пальцы и колыхающиеся мысли. И немедля кинула пачку к открытой настежь двери ванной. Затем я все также не торопливо развернула лезвие, взяв его двумя пальцами за середину. Прозрачная обертка-калька выскользнув из моих рук упала в воду, и, намокнув устремилась вниз ко дну ванны, благоразумно миновав мою распухшую футболку.
Я держала в руках тонкое, стального цвета играющее и переливающееся лезвие… оно извивалось в моих пальцах, тихо звенело, прельщая меня своим звуком, цветом и однозначно решенными вопросами… а я на миг затихла, вслушиваясь в этот звук… на миг застыла, может испугавшись принятого мною решения.
И в наступившем мгновении внезапно услышала тишину… ощутила пустоту квартиры и моей души и тогда меня обожгло, распороло надвое понимание того, что иного пути у меня нет. У меня вообще ничего нет… ни иного… ни будущего… ни настоящего… ничего… ничего… ничего…
Растрепавшиеся волосы, покрывающие мои плечи и стенки акриловой ванны, намокли. Часть их прилепилась к футболке, а часть беспомощно повисла в воде. Я посмотрела на их разветвленные концы, медленно переложила в пальцы левой руки лезвие, крепко его сжала в серединке, а потом глянула на свои хорошо видимые синие вены на правой руке, напоминающие чем-то русла рек. Выдохнула…. и тут же врезалась острым, злобным краем лезвия, в собственную кожу, стараясь попасть металлическим носом в саму вену… так, чтобы непременно разрезать ее вдоль движения крови… так, чтобы не осталось возможности спастись.
Резкая боль полоснула мою измученную душу, обиженную плоть, но я терпела. Я сделала несколько разрезов прямо по пролеганию витиеватых вен, которые выпустили из себя густую, красную кровь.
На пару минут эта боль вытеснила душевную. Может от вида текущей по руке крови… Может потому, что тело мое согрелось… Может потому, что я прерывисто застонала и закусила губу, на лбу моем выступила испарина.
Пару секунд я глядела на эту кровь и чувствовала тихую радость, понимая, что скоро муки мои закончатся. Затем я взяла лезвие правыми пальцами, в оных пропала былая гибкость, а режущая, острая боль делала их совсем непослушными, чужими и принялась разрезать вену на левой