Женский выбор. Саша Канес
Олега были, безусловно, не старше, чем мама и папа Гуськовы, но все же старше моих. Отец, Кирилл Иванович, работал в геологоразведочном институте и действительно походил на геологов, «таежных романтиков», как их показывали в кино. Крупный, бородатый и очень веселый дядька, он месяцами пропадал в экспедициях, а, когда возвращался, с энтузиазмом собирал дома друзей. Их дом стоял напротив нашего. Когда у Точилиных собиралась какая-нибудь очередная вечеринка, до нас доносился веселый шум и гитарный перебор.
За весь первый школьный год я пару раз заходила к ним домой, и прекрасно помню, как странно Точилин-старший посмотрел на меня, когда Олег назвал мою фамилию. Кирилл Иванович внезапно очень смутился, а потом схватил меня за плечи огромными сильными ладонями, поднял вверх и прижал к себе. Мне это показалось очень странным: в нашей семье взрослые ничего такого не делали. Впрочем, ничего неприятного в поведении Кирилла Ивановича я не почувствовала. Что тут поделаешь – человек из дикого леса, детей видит мало и редко, как видит – хватает и тискает. Я буквально так и подумала про себя, и даже хихикнула.
Маму Олега звали Тамара Ильинична. Эта тихая улыбчивая женщина работала переводчиком. Она много сидела дома с книгами, но изредка сопровождала по Москве каких-то иностранцев, разумеется, когда ей велело начальство.
Однажды какой-то иностранец подарил маме Олега пачку жевательной резинки, и мой верный друг Точилин принес две пластинки мне. Одну я «зажевала» сама по дороге из школы, а другую принесла домой родителям, чтобы они тоже посмотрели на это диво дивное. Узнав, откуда я взяла жвачку, мама очень рассердилась. Сначала она объяснила, что Советский Союз – не Америка. В Америке каждый может жевать все, что ему заблагорассудится, там это принято. Но у нас, когда ребенок идет по улице и жует жвачку, это видят все и это «о многом свидетельствует»! Я, увы, не могла с мамой не согласиться. Действительно, на выходе из школы на меня обратила внимание школьная уборщица тетя Дуся:
– Жуют, жуют, словно коровы жвачные! Я потом язву нажуют себе, чтоб врачи без дела не сидели! Тьфу на тебя! – так закончила тетя Дуся свое выступление.
Как меня учили дома, я немедленно вежливо ответила пожилой женщине:
– Извините, пожалуйста, тетя Дуся! Мне просто попробовать дали один раз.
– Только попробуй мне эту гадость на пол плюнуть – заставлю отца с матерью всю школу отмывать!
Про тетю Дусю я, конечно, не рассказала. Просто еще раз отметила про себя, что мама во всем права.
– Если ты сама не можешь регулировать свои отношения, – сказала мама уже после того, как немного успокоилась. – Я еще подумаю, но, может быть, мне придется сходить и поговорить с его родителями… с отцом его поговорить… о том, что не все можно приносить в школу и давать другим детям. Хотя мне очень не хочется к нему ходить.
Единственное, что мне не было понятно в ее словах, так это то, почему мама предполагала говорить именно с Кириллом