Горбачевы. Чета президентов. Сергей Платонов
не пытается идти за нами. А еврокоммунисты Италии, Испании, Франции прямо заявляют, что советская модель их больше не привлекает.
– И еще. Когда страной руководит физически немощный лидер, ввязываться в военные конфликты вдвойне опасно. Мои надежды там, «наверху», решить хоть какие-то назревшие проблемы не оправдываются. Болезни все больше загоняются внутрь, откладываются на будущее. Престарелое Политбюро действительно не способно руководить партией и страной… Иногда думаю, а брошу все к чертям и займусь наукой. Ведь после университета я мог остаться в аспирантуре. Но тогда в Москве негде было жить. Теперь квартира есть, дочь заканчивает мединститут, замужем. Возьму в университете кафедру земельного или колхозного права. Это мне близко. Что скажешь?
– Не ожидал такого поворота. Но, думаю, что из секретарей ЦК так просто не уходят. Увидят в этом скрытый протест, да и отправят послом лет на десять в одну из банановых республик.
– А что, послом тоже неплохо. Все лучше, чем отдавать силы тому, в чем сомневаешься. Ну, не работает наша система. И как ее улучшить, не известно никому.
Зная слабость своих мужчин к разговорам, Раиса и Нанули деликатно, но твердо попросили завершать прогулку и возвращаться к столу. И здесь Раиса сообщила, что они с Михаилом готовятся стать бабушкой и дедушкой: «Дочь Ира ждет ребенка, если родится мальчик, назовем Михаилом, а если девочка – Ксенией». После этого до самого расставания беседа крутилась вокруг семейной темы и больше к политике не возвращалась.
В дальнейшем дни отдыха были похожи друг на друга как морские волны. Только поездка на высокогорное озеро Рица внесла в него какое-то романтическое разнообразие. Ярко-голубой небесный купол, аквамариновая бездонная глубина озерной чаши, изумрудная зелень сосен, пихт и елей на горах первого яруса, а над ними белоснежная гряда покрытых ледниками трехтысячников, в который раз заставили восхититься этой чарующей красотой.
А между тем приближался Новый 1980 год. Заботы о настоящем вытеснялись ожиданием очередного рубежа, который, несмотря на явный символизм, неизменно порождал больше, чем обычно, раздумий о будущем и обострял интерес к вечным вопросы бытия. Прежде всего – к жизни и смерти. Этой главной паре антагонистов. Как-то во время прогулки по сосновой роще, Михаил подошел к могучей сосне, к стволу которой была прикреплена табличка с надписью: «сосна «Патриарх», высота 50 метров, обхват 7,5 метра, возраст более 300 лет» и, глядя вверх на крону, заговорил.
– Райчонок, – почему-то Михаил назвал жену так, как обычно обращался в молодости или в письмах, – как думаешь, от чего она такой вымахала? Рядом в тех же условиях все одинаковые, а она, действительно, как патриарх над ними.
– Естественный отбор, Миша. Всему причина природа. Все как у людей. Вот я постоянно болею. Потому что родители мои такие. А ты когда-нибудь болел? При мне такого не случалось. Твоя мама как эта сосна, а ты в нее. Так что до ста лет проживешь. Правда, в утешение таким, как