Бессмертие графини. Надежда Сакаева
что прослышали о свадьбе графа и приехали за пару дней до церемонии в надежде получить серебра, завели танец. Они ловко подбрасывали тяжелые булавы, умудряясь попадать в такт. Гости ободряли их громким хохотом, хлопками и звоном монет.
После пришло время рыцарского танца. Мужчины показывали свое умение владеть мечами, и танец выходил больше похожим на поединок. Здесь подошел черед графа. Он выпил много кубков, но хмель не давал ему в голову, и лицо его не изменилось, оставаясь лишь холодной маской.
Он вышел из-за стола, подманив ближайшего рыцаря, и если бы это был турнир, граф наверняка одержал бы в нем победу. Он размахивал тяжелым мечом словно деревянной палкой, и делал это так быстро, что сталь сливалась в единую серебристую полоску.
Закончив под одобрительный гул, он слегка наклонил голову, а после посмотрел на меня и усмехнулся так, что по спине моей побежали мурашки.
Наконец, мы удалились, оставив пирующих праздновать. Граф проводил меня до покоев и оставил на попечение служанок.
Франка помогла расплести мне волосы, остальные сняли платье и обтерли меня теплой водой. И вот я легла на ложе, с ужасом ожидая прихода графа.
Все ожидания оказались напрасными, но не скажу, чтобы меня это огорчило. Я боялась этого и не была готова, потому что единственное, что я точно знала об этом – от меня требуется лечь на спину и раздвинуть ноги, а остальное мужчина сделает сам. И в первый раз будет больно.
Мой первый раз откладывался еще на один день, и я благодарила судьбу. Отчего-то я была уверена, что граф не будет нежен, или заботлив. Он вовсе не походил на такого человека.
Утром я была непривычно бледна и устала – сказалась бессонная ночь, когда я вздрагивала от каждого шороха и скрипа двери, ожидая своего супруга.
На рассвете пришла Франка, сообщив, что пора собираться. Конечно, можно было бы задержаться – пир в честь нашей свадьбы только набирал обороты. Но граф спешил увезти меня к себе.
Одевая меня в последний раз, Франка плакала и напоследок мы крепко обнялись. Я бы забрала ее с собой, если бы не ее мать, что была больна и не способна к путешествиям.
Граф ждал меня уже у ворот. Солнце, только поднявшееся над горизонтом, окрашивало его фигуру в розовый, а конь под ним нервно бил копытом. Кажется, ему, как и наезднику, не терпелось пуститься прочь отсюда.
Брат крепко обнял меня на прощание, отец поцеловал в лоб, мать – перекрестила. Я, вместе со служанкой, села в повозку, заваленную мягкими подушками, и приготовилась к долгому пути в замок, что должен был стать моим новым домом до самой моей смерти.
Так и закончилась моя жизнь с родителями, размеренная и спокойная, где самым большим волнением было посещение нашего замка странствующими шевалье.
Мне было немного грустно покидать место, где я провела все свои пятнадцать лет, занимаясь танцами, шитьем и этикетом. Хотя эта грусть не шла ни в какое сравнение с безосновательным