Дипломатия. Генри Киссинджер
за собой своих избирателей.
Русская политика также страдала от безудержной пропаганды панславистов, основной темой которой был призыв к агрессивной политике на Балканах и открытому противостоянию Германии. Один русский вельможа в беседе с австрийским послом, состоявшейся в 1879 году, уже к концу царствования Александра II, так объяснял ситуацию:
«Люди здесь просто боятся националистической прессы. …Именно флаг национализма, которым они прикрываются, защищает их и гарантирует им мощную поддержку. С тех самых пор, как националистические тенденции вышли так заметно на первый план, и особенно с того времени, как им удалось возобладать, вопреки здравому смыслу, в вопросе о вступлении в войну [с Турцией], так называемая «национальная» партия… стала настоящей силой, потому что в нее входит вся армия»[220].
Австрия, еще одна многоязычная империя, находилась в аналогичном положении.
При таких обстоятельствах Бисмарку становилось все труднее совершать свое неустойчивое балансирование. В 1881 году на трон в Санкт-Петербурге взошел новый царь, Александр III, не сдерживавший себя идеологией консерватизма, как его дед Николай I, или личной приязнью к стареющему германскому императору, как его отец Александр II. Медлительный в делах и автократичный, Александр III не доверял Бисмарку, отчасти потому, что политика Бисмарка была чересчур сложной для его понимания. Как-то он даже сказал, что он, как только находит в депеше упоминание о Бисмарке, ставит крест рядом с его именем. Подозрительность царя подогревалась его женой-датчанкой, которая не могла простить Бисмарку отторжения Шлезвиг-Голштинии от ее родной страны.
Болгарский кризис 1885 года обострил все эти мотивации донельзя. Очередное восстание привело к возникновению еще большего по размерам болгарского государства, о чем Россия так страстно мечтала десятилетие назад и чего так опасались Великобритания и Австрия. Наглядно свидетельствуя, как история способна обмануть самые глубинные устремления, новая Болгария не только не оказалась под владычеством России, но объединилась под властью германского по происхождению князя. Санкт-Петербургский двор обвинял Бисмарка в том, чего на самом деле германский канцлер охотно постарался бы избежать. Русский двор был возмущен, а панслависты, которым мерещился заговор в любом уголке западнее Вислы, стали распространять слух, что Бисмарк стоит за дьявольским антирусским заговором. В такой обстановке Александр отказался возобновить в 1887 году «Союз трех императоров».
Бисмарк, однако, был не готов отказаться от русского варианта. Он знал, что если оставить Россию предоставленной самой себе, то она рано или поздно втянется в союз с Францией. И все же в условиях, сложившихся в 1880-е годы, когда Россия и Великобритания постоянно находились на грани войны, такого рода курс увеличил бы риски для России в отношении Германии и не снял бы британской враждебности. Более того, Германия все еще
Цитируется в: Кеннан.