Допрос за три дня. Алексей Миллер
последнее время он большую часть времени проводит в своем загородном доме под Сестрорецком, в Разливе. Моя мать с ним развелась около десяти лет назад и сейчас большую часть времени живет в Италии. Он второй раз так и не женился. В доме постоянно находятся один—два человека из прислуги. Домоуправляющая и видела его последней.
– Понял-понял… Мне нужно допросить всех, кто в тот вечер был в доме. Однако перед тем как я возьмусь за это дело, у меня есть еще один важный вопрос. Какая же причина заставила тебя обратиться ко мне? К чему такая тайность?
– Понимаешь… Я могу быть уверен, что всё сказанное мной тебе больше никто не узнает?
– Я незаинтересованное лицо. Меня волнует сейчас, где твой отец, и только.
Виктор всё же начал сомневаться, стоит ли говорить всю правду столь странному человеку. Жизнь его научила, что лучше вообще не связываться с неадекватными людьми. Его также никак не покидала жуткая мысль о стоимости услуг. А если это всё спектакль? И Владимир решил его разыграть таким образом? Но его отец много раз полагался на Березу, и сейчас не время для колебаний.
– Я надеюсь, что ты ничего никому не передашь, особенно в нашу полицию. У меня там могут быть враги.
– В России в полицию?! Нет, это бессмысленно. Я обещаю, что не скажу ничего и никому, что может навредить тебе, если только ты не окажешься похитителем или убийцей. Я постараюсь найти твоего отца, а для этого мне нужна правда. Твои дела меня не интересуют сейчас. Говори. А то у нас сегодня еще много дел. Надо идти по горячим следам. И так потеряно слишком много времени.
– Понимаешь, в последние годы у нас с отцом были довольно напряженные отношения. И многие могут подумать, что я причастен к его смерти. Но это не так. Я мог иногда лишнее сказать, но чтобы убить…
– Смерть! Убить?! Приговор – виновен! Двенадцать лет колонии строгого режима. Ты только что сказал об его смерти, хотя, как ты утверждал ранее, он только пропал. Это я сказал, что ес-ли он убит…
– Нет. Я не это имел в виду. Конечно, я надеюсь, что он жив… Но он никогда раньше не пропадал. Что-то мне подсказывает, что его больше никто и никогда не увидит.
– Не нужно лживой сентиментальности. Оставь ее для прокурора. Итак, ты угрожал своему родителю, – Томас не стал скрывать своего отвращения, и на лице появилось такое выражение, как будто посреди комнаты лежит большая куча фекалий, что заставило посетителя опять начать раздражаться. – Кто знает об этом?
– Я ничего плохого не делал. Да, мы часто ссорились и во многих мнениях расходились. Но я никогда в жизни и пальцем его не тронул бы. Я любил отца.
– Большинство маньяков любят своих жертв, убивая их. Аргумент не принят. Присяжные сомневаются. Следующий свидетель, – торжествующе, с горящими глазами выкрикнул Томас, всплеснув при этом руками, чем немного испугал гостя. Потом он достал из шкафа фляжку и сделал небольшой глоток. – Кто знает о том, что ты угрожал ему?
– Угрожал. Я такого не…
– Я тоже должен кое в чем