Чарующие сны. Андрей Кивинов
всему привычные, изжогой отделается».
Хлопнув на ходу дверью, Эдик помчался по коридору к выходу из отделения.
– Ничего я у нее не покупал! Че вам надо-то от меня? Тоже мне, нашли дурачка. Ага, давайте, давайте, грузите на меня теперь. Наркота, наркота, а может еще что?
– Не тарахти, Дима. Вот, если бы ты сейчас находился в компании своих корешков-приятелей, я б тогда твоим речам не удивился. Но мы же одни, притом не у меня в кабинете, а у тебя дома. Чего ради, спрашивается, ты эти дешевые понты кидаешь? Меня, что ль, удивить хочешь? Так это зря, слава Богу, наслушался. И поговорить я хочу с тобой нормально, без крика.
– А мне ни к чему эти разговоры.
– А приятелю твоему Воробью? Вы же с ним неразлей-вода.
Парень на мгновение опустил глаза.
– А что Воробей? Ну, гуляли вместе, а что там у него за дела, я не знаю.
– Ты что, ему насолить боишься? Так ему уже ничем не насолишь. Вышка корячится. И спрашиваю я про него только потому, что хочу от стенки его оттащить.
– Ничего я не боюсь. Он там влип, а я причем?
– Ну, а наркоту у Леночки Ковалевской ты тоже не покупал?
– Какую наркоту? Я что, наркоман? Нате, найдите у меня хоть что.
– Не, до тебя, видно, точно ничего не доходит. Да ты можешь сейчас выйти на улицу и орать, что ты наркоман. И ничего тебе за это. не будет. И не собираюсь я ничего тебе шить, и искать ничего не собираюсь. Ты хоть врубаешься, что мне надо? Я, мент, хочу вытянуть твоего корешка из петли, а ты, его лучший приятель, меня, можно сказать, посылаешь. А все почему? Это на воле вы кореша, а за порогом милиции – все, амба, каждый за себя. Ну и ради Бога. Только учти, завтра ты влипнешь, никуда не денешься, вот тогда по-другому запоешь.
– Не запою.
– Ладно, черт с тобой, сиди тут. Не хочешь помочь – не надо. А воспитывать я тебя не собираюсь, не Макаренко, и без тебя забот хватает.
Дима ничего не ответил, только отвернулся к окну.
«Ну и пошел ты, – подумал Кивинов. – Обойдусь. Не, Воробей, никому ты не нужен – ни родственничкам своим, которые даже узнать не пришли, что там с тобой стряслось такое, ни дружкам-приятелям. Так что извини».
Кивинов встал и быстро вышел, с силой хлопнув дверью.
– Ну, сучья морда, что творит! – Миша Петров стукнул ладонью по столу и отбросил материал в сторону.
– Ты чего? – спросил стоящий у окна Дукалис.
– Совсем борзанулись, бляди. Больницу знаешь на моей земле? На горке?
– Ну.
– Один маромой повадился у покойников зубы золотые драть в морге ихнем. Третий случай уже. Вчера у бабки восемь коронок вырвали. Родня заяву накатала. Знаю я, чьих рук это дело. С главврачом поговорил. У них недели три назад санитар новый пришел, вот после его прихода эти варианты и начались. Гадина. Самое обидно, что не поймать его. Пойди докажи. Это надо только с поличным хапать, а как? Не засаду же в морг сажать. Кто ж согласится? А в следствии говорят – это еще ничего не значит, что после его устройства на работу уже третий случай. Мало ли… Да я даже не об этом. Но зубы рвать у старух, сука…
– А все почему? –