Путь в Эдем. Джамшидов кубок я по всей земле искал. Анатолий Агарков
в стороне ворчал Макс Афганец, ворочаясь с боку на бок и ощупывая штаны и пиджачишко, – зарекался с тобой ложиться – опять напрудонила по самые уши. Откуда в тебе сулей стока берётся?
Невеста покинула брачное ложе, подсела к костровищу, задрала подол цветастой юбки, разглядывая влажные разводья.
– Сам ты фуришься, культявый.
– Если б я, – огрызался одноногий, – то почему тогда Упырь сырой? Ты ж промеж нас лежала, вот и оросила.
– Вставай, кровосос, – ткнул драным зонтом, заменявшим ему костыль, неподвижную спину, – захлебнёшься. Ишь пригрелся в лужаке.
Филька выпростался из-под овчины, сел, протёр глаза, прокашлялся и сплюнул.
– Похмелиться ба.
Уч-Кудук встал на четвереньки и, что было мочи, дунул в потухший костёр. Серый пепел оголил чёрные угли.
– Опять ты, тварь, в костёр мочился!
– Почему я? – ощерился бывший трактирщик. – Это буржуй по своей барской привычке.
– Да он встать не может.
– Дак с колен.
– А вчера кто?
– Вчера можа и я – плохо помню: упились.
– Да-а, – бородач сменил гнев на милость. – Вот был вечерок-то – зараз мы флаконов шесть, а то семь оприходовали. Ты сколь принёс?
– Хрена ли считать, итить надо, промышлять.
– А с буржуем, что делать?
Все уставились на меня.
– Слышь, буржуй, за тебя нам что-нибудь отвалят?
– Или ты сам раскошелишься?
Вот она, переломная минута. Надо брать быка за рога. Надо сказать что-то такое, чтобы они повалились в ноги от моих слов и прослезились. Только где эти слова? Неужто я и мыслить разучился?
– Чего молчишь?
– Где твой дом? Куда вести тебя?
– Не вести, а нести – ведь он не ходячий.
– Э, погодите-ка, – Уч-Кудук воздел указательный палец к потолку. – Погодите, можа это не простой буржуй – банкир какой али директор. Смотрите, костюм на нём с иголочки и галстук в блёсках. Запонка была золотая, да какая-то сука уже стащила.
Он свирепо оглядел товарищей.
– Звонарь ты? С дороги его волок, под шумок и уволок.
– Гы-гы-гы….
– Да у тебя ума не хватит. Ты, Кащеевна, что ль?
– Можа и я. Вы что ль нахаляву очиститель выжрали вчера?
– Да много ли он стоит?
– А верните.
– Ладно, хватит, – Уч-Кудук сверлил меня взглядом. – Я так мыслю, не простого полёта птичка попалась. Что, буржуй, молчишь? Признавайся, банкир ты или торгаш какой, магазинами владеешь? Что за тебя мы можем поиметь? Оптом или по частям продавать – сегодня, скажем, пальчик, завтра ушко, послезавтра хренделёк? Баба-то любит?
И после этих слов я понял, что молчание – это главное моё оружие. А может и спасение.
Бичам понравилось Уч-Кудука предложение.
– В город пойдём, разнюхаем – кто из важных птиц пропал. А потом решим, как из её пёрышки повыщипать.
Бородач