Шалинские сказы. Павел Патлусов
бдительности, раскрыл заговор. За этот «подвиг» его повысили по должности; он переехал жить в областной центр.
Манефа Сарафанова, оставшись с двумя детьми, Узнала о происшествии только месяца через два, – кто – то из деревни послал весточку. И пожелала она своему зятю: ни дна, ни покрышки… Чтобы он не мог найти покоя на этом свете! С тех пор Семен Жилин ходит по земле и проводит агитацию в пользу коммунистов. Некоторые жители отмечают: Фидель Кастро на Кубе – вылитый Жилин, говорит как он: Родина или смерть! Но на самом деле после тёщиного проклятия у него нет ни Родины ни смерти, так и бродит по земле как призрак, поднимая народ на борьбу за идеи коммунизма.
– И у нас в Шале бродит? – с усмешкой интересуется внучка.
– Конечно. Он по всем странам ходит и будоражит народы, и в Китае, и во Вьетнаме…
– А как он может на других языках говорить? – уже с долей иронии спрашивает Леночка.
– Не лыбся. Все очень просто: его ведь сам черт побрал, то есть он побратался с нечистой силой – вот и весь сказ. Пора вставать – дождь закончился. Обедаем, – козлушек в поле ведём… Да?
– Да, бабушка! Я иду тебе помогать.
Платоновская святыня
Утро. Мелкие капельки росы, в лучах восходящего солнца, приобретают розовую окраску, создаётся впечатление: пурпурный диск утреннего солнца растворился в мелких росинках на огороде Агафьи Ивановны. Скворцы деловито и сноровисто шмыгали10 из скворечника – дуплянки: туда – с добычей, а обратно летели свободными, передразнивая домашнею живность хозяйки огорода: кур, кота, и даже коз. Это были настоящие специалисты по имитации звуков. Удивительное время суток – восход солнца.
– Бабушка, а я уже устала, – ропщет Леночка, – сегодня рано встали…
– Надо поработать, – скоро солнце жарить будет, – вразумляет помощницу старушка, откидывая пучок сорняков на межу.
– А зачем трудиться? – Ты сама говорила: жить надо как птицы…
– Отшельники – монахи так и живут, ибо они сподобились видеть мир иной, а мы все в миру: отягощены заботами о хлебе насущном – иного не дано, – как по Священному Писанию отвечает внучке Агафья Ивановна.
– А мой папа говорит, что человек свободен и может быть монахом или коммерсантом… Бог ему не может противодействовать, – не соглашается с бабушкой внучка.
– Может папа у тебя и прав – не берусь судить, но иногда, как говорит опыт жизни: предначертанность судьбы имеется и изменить её нельзя – на то воля Бога. Вот закончим прополку – расскажу…
– Ой, сейчас! Я устала! – восклицает девочка.
– Ну, да ладно, – снимая с рук резиновые перчатки, соглашается Агафья Ивановна, – но только после рассказа ещё грядку пройдем с тобой. Согласна?
– Да.
Они присаживаются на завалинке избушки с восточной стороны, подставив лицо и оголённые руки под ласковые
Шмыгали – суетиться, метаться.