Во всем виновата Юдифь. Роман Казимирский
настойчивым может быть мой шеф. К тому же сегодня у него родился внук (разумеется, никакого внука не было – зато был стрип клуб за его счет), вот он и разошелся. Ну, нельзя человеку отказывать в такой момент. Ой, ты бы видела, что он там вытворял (чистейшая правда, кстати), ты бы с ним никогда больше не здоровалась. Пришлось его провожать до дома и сдавать на руки родственникам. Я, конечно, тоже выпил, но совсем немного. Так что прости меня, милая, я тебя люблю.
Видимо, я слишком увлекся внутренним монологом и не заметил, как кто-то подошел ко мне сзади и сильно ударил по голове. Придя в себя, я провел рукой по волосам. Липко. Осторожно приподнимемся – вот так. Не видно ни-че-го. Покачиваюсь и стараюсь найти опору. Автоматически ощупываю карманы. Так и есть – портмоне нет. Денег там было немного, но все равно обидно. Еще и документы придется восстанавливать. Ругаюсь вполголоса. Странно, мне казалось, что я произнес слова вслух. Повторяю громче. Ничего не слышу. Еще громче. Изо всех сил. Я ору так, что меня начинает тошнить. Когда человеку страшно, он кричит. Твой голос – это сирена, которая дарит тебе ощущение безопасности: тебя услышат и придут на помощь. А если ты нажимаешь на кнопку, а сирена молчит? Гадкое чувство.
Кто-то осторожно касается моего плеча. Я шарахаюсь в сторону и падаю, затем оглядываюсь, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в этой кромешной тьме. Опять прикосновения. Я сопротивляюсь изо всех сил, но меня удерживают. Жду ударов, однако меня вроде бы никто не собирается бить. Напротив, меня, судя по всему, успокаивают. У них не получается. Наверное, уже тогда я понял весь ужас своего положения, но отказывался в него верить.
Итак, мне все еще тридцать лет. У меня по-прежнему все впереди, но не совсем так, как я предполагал до этого. Случается иногда, что вот только вчера ты разбил машину, а на следующий день взял да и сломал себе ногу вдобавок, поскользнувшись на ступеньках. Неприятно. Говоришь себе: ну, что за полоса невезения такая. Так вот, я умудрился за один раз ослепнуть и оглохнуть – и правда, зачем тянуть? Бах – и вокруг тебя темная тихая ночь. Навсегда. И тут же ты начинаешь понимать, какой красивой может быть музыка или насколько потрясающе выглядит только что проснувшаяся женщина, хотя сама этого не осознает. Глупая.
Нет, моя семья не оставила меня. Меня поддерживали, когда я напивался до беспамятства. Спасали, когда пытался убить себя. Успокаивали, когда я выл от безысходности. Наверное, это было довольно мерзко. Все входили в мое положение – с сочувствием, нужно полагать. И теперь я благодарен им за это. Все-таки хорошо, что мы есть друг у друга. Приятно осознавать, что мы – особенные. Почему-то хочется верить в то, что другие в аналогичной ситуации повели бы себя хуже. Кажется, это называется гордыней. Пусть так.
Со временем я успокоился. Мы с женой научились общаться. Сначала я не мог заставить себя использовать голос, у которого не было звука, но, в конце концов, справился. А слышал я, когда она водила моей рукой по поверхности стола, старательно выговаривая «я тебя люблю» или «уже поздно, пора спать». Позже мы стали использовать письма на ладони.