Маленькие собаки тоже любят Бога. Рассказы. Андрей Эдуардович Кружнов
словно об ушедшем детстве.
Прожив три года в Махачкале, жена не выдержала непривычного климата, убогую растительность и вернулась в Светлозёрск.
Возле Махачкалы не найдёшь леса, в лучшем случае узловатые искорёженные низкие деревца на склонах, кругом горы да степь, или бесконечное море, часто мутное, с песком из раздробленных ракушек и длинными плоскими водорослями.
Парк был единственным местом, где собачья душа Макса могла бы чувствовать себя вольготно. Казалось, она до сих пор витает где-то рядом…
На третий или четвёртый день после смерти ― не помню точно ― мне приснился Макс: стоит он на каком-то возвышении, вокруг редкая пелена тумана, а глаза его с глубокой тоской и испугом вопрошают меня: «Хозяин, что со мной случилось, что это?..» Я взглянул на собачий живот ― и ужаснулся! Вместо живота торчали рёбра, окутанные кое-где клочками шерсти; и сквозь эти клочки я заметил маленькое собачье сердце, которое уже не билось, и лишь чудом держалось внутри этих рёбер, ненужное и тихое…
Во сне я чуть не задохнулся от неземной жалости и боли, которые разрывали душу! Я вскочил с постели, наскоро ополоснул лицо и побежал в парк, где была «норка» Макса ― язык не поворачивался назвать это могилой.
Чем я мог ему помочь? Что было в моих силах?.. Я не знал ответа на вопросы, моя душа рвалась другу на помощь, поступки не имели никакой земной логики, я даже не задумывался, что я делаю ― это был внутренний порыв, иррациональный и мгновенный.
Раннее утреннее солнышко пробивалось сквозь радостную листву; на свежем холмике, кое-где зацепившись за комья земли, ворочались шапки тополиного пуха; где-то над головой шумно крикнула ворона, поздравляя округу с новым днём; издалека вороне ответили и снова всё умолкло; утро было на редкость тихим и ясным…
Помню, как стоял около земляного холмика и бормотал что-то успокоительное, то ли себе, то ли Максу…
Неожиданно увидел, как через тропинку, мною же протоптанную к могилке Макса, идёт кошка. Она увидела меня и остановилась, глядя прямо в глаза. И вдруг кошка начала мяукать. Да, да, именно, что вдруг! Кошка нарочно исподлобья глядела на меня, остановившись в своём намерении идти куда-то дальше, и настойчиво мяукала.
– Ну, что тебе? ― заговорил я с кошкой. ― Ты пришла попрощаться с Максом?.. Или ты хочешь что-то передать от него?.. Правда, у тебя есть кое-что важное для меня?..
Что за глупость ты несёшь? Это нервный бред! Нормальные люди так себя не ведут!.. Мой разум наблюдал за мной со стороны и давал трезвые оценки. Я старался не обращать внимание на этого сварливого судью.
Разговор с кошкой продолжался несколько минут. Потом, да простят меня верующие, внутри свежим стеблем проросла потребность в молитве. Разум возмущался, обзывал богохульником, но я не сдержался: чувства и слёзы нахлынули и с губ слетел «Отче наш»…
Я просил за своего друга, просил за эту маленькую преданную душу, и совсем было неважно собачья она или какая-то ещё.
Господи, избавь его от страха и мучений! Даруй ему