Загадки золотых конвоев. Владимир Шигин
водолазы подняли со дна еще десятки кусков железа различной формы и величины, часть обшивки борта с тремя иллюминаторами, медицинскую ступку из белого фарфора, несколько неразорвавшихся бомб, медные обручи от бочек, железный рукомойник, части паровой машины, почти сгнившую пачку госпитальных туфель, свинцовые пули. И ни намека на золото…
Что касается счастливого обладателя шахмат Менжинского, то он настоял, чтобы ЭПРОН не разгоняли, а поручили ему новое дело. Из письма Менжинского: «Когда выявилась проблематичность задуманного мероприятия, я доложил начальству, что ликвидировать начатое дело не стоит. Экспедицию стоит повернуть на путь развертывания других водолазных и судоподъемных работ, так как, отказавшись от “золотых надежд”, можно с успехом взять реванш на подъеме судов, место гибели и ценность которых достоверно известны».
***
Перед Новым годом в районе Балаклавы начались жестокие штормы, работы пришлось прекратить.
К этому времени поиски «Принца» обошлись ЭПРОНу почти в 100 тысяч рублей. Страна была не так богата, чтобы выбрасывать на ветер столь значительные суммы. Результатов по-прежнему не было никаких, не осталось уже и особой надежды на то, что золото в обозримом будущем будет найдено. Встал вопрос, как быть дальше,: стоит ли продолжать работы. Мнения специалистов разделились. ЭПРОН не мог найти достоверных документов, подтверждавших наличие золота на «Принце». Наркомфин, естественно, не горел желанием отдавать огромные деньги на столь сомнительное предприятие, как подводное кладоискательство. Запросили советское полпредство в Лондоне. Вопросом добычи информации о золоте «Принца» в архивах британского адмиралтейства занимался лично полпред Советской России в Англии Красин. Но давность события, законы, ограничивающие допуск иностранцев к архивам, а скорее всего, нежелание посвящать большевиков в свои тайны заставили лордов адмиралтейства отделаться от Красина общей фразой, что они, мол, старались, но ничего конкретного сказать не могут. Сообщение Красина было решающим. После этого руководство ОГПУ признало, что дальнейшее проведение работ в Балаклаве нецелесообразно. На этом экспедиция была свернута.
Итак, в конце 1924 года группа перешла в Севастопольскую бухту, набитую после Крымской, Первой мировой и Гражданской войн остовами различных судов, кабелями, тросами, противоминными сетями и десятками затонувших и притопленных барж, катеров и военных кораблей. На северном рейде лежали несколько подводных лодок и выброшенный на берег эсминец «Гневный», в южной части – миноносец «Заветный», а у входа в бухту проглядывался затопленный дредноут «Императрица Мария». Не было в послереволюционную пору цены тому, что поднималось со дна и снова начинало служить Родине. Эпроновцы возвращали к жизни целый флот.
Особенно выгодно было поднимать боеприпасы, оружие и военное снаряжение, за которые щедро платил Наркомвоенмор. Поэтому самым удачным в коммерческом отношении стало