Люди в погонах. Анатолий Рыбин
хороших, легких или трудных. В каждом из них он видел человека с особым складом души, характером, своими склонностями, запросами, недостатками. И никто в батальоне не умел так тонко и неотразимо воздействовать на солдат, как замполит.
Никогда не забыть Нечаеву тяжелого пешего марша во время весенней распутицы. Это был последний выход Снегирева в поле. Более двух суток батальон находился в пути. Ночь. Резкий ветер. Холодный дождь сек лица. Измокшие, усталые солдаты еле брели по невидимой в темноте дороге.
Майор Снегирев чувствовал сильное недомогание и шел, опираясь на плечо Нечаева. Вдруг появился разгоряченный Буянов. «Где комбат? – спросил он взволнованно. – Люди не могут идти, падают». Замполит остановил его: «Не спешите, старший лейтенант, сейчас все выясним». Он снял руку с плеча капитана и, покачиваясь, направился к роте. Нечаев не слышал, что говорил замполит солдатам, но вскоре увидел: колонна оживилась, люди подняли головы, зашагали быстрее и тверже.
Теперь, вспоминая это, Нечаев пожалел, что слишком мало пришлось ему послужить с майором. Не успел он как следует приглядеться к человеку, перенять у него все хорошее, что приобрел тот за многие годы постоянного и тесного общения с солдатами.
Зайдя в казарму, Нечаев завернул в свою артбатарею. Дежурный доложил, что командир первого взвода лейтенант Редькин беседует с людьми. Дверь в комнату оказалась приоткрытой, слышался звонкий, по-мальчишески чистый голос.
Нечаев не стал заходить в комнату и прерывать лейтенанта. Он верил в его добросовестность, хорошо знал способности молодого, недавно окончившего артиллерийское училище офицера.
Старания Редькина ощущались во всем. Помещение было чистым. Койки стояли как по линейке. В глаза капитану бросился новый плакат: «На учении действовать, как в бою». Неподалеку от него висела свежая стенгазета «Артиллерист». Среди заметок выделялся рисунок: орудийный расчет на огневом рубеже. Под рисунком слова: «Ни одного выстрела мимо цели». Нечаев одобрительно кивнул головой: «Правильно, хорошо».
Постояв несколько минут возле стенгазеты, капитан пошел в роту Крайнова. Офицеров он уже не застал здесь.
Старшина доложил ему, что командир роты приказал ничем не занимать солдат после чистки оружия, предоставить им полный отдых.
– Ясно, – сказал Нечаев и подумал: «Такое приказание отдать нетрудно».
В казарме было тихо, скучно. Солдаты сидели возле коек в одиночку и маленькими группами. Глядя на них, капитан снова подумал о майоре Снегиреве. Вспомнил, с какой радостью встречали его люди, сколько появлялось у них самых различных вопросов. А вот он, Нечаев, не сумел еще завоевать такого завидного авторитета. Нет у него пока того особого контакта, о котором говорил замполит.
Нечаев зашел в комнату политпросветработы. В ней тоже было скучно. Три солдата листали подшивки газет. На зеленой скатерти стола лежала шахматная доска с разбросанными на ней фигурами. В углу, на тумбочке, покоилась новенькая, с блестящими планками гармонь. Задержав на ней взгляд, Нечаев представил, как бы сейчас поступил замполит.