Тáту. Вячеслав Дегтяренко
«ни пуха, ни пера», отпустил меня в штаб академии.
– Не хотите переписать рапорт на морской факультет? – спросил председатель приёмной комиссии, которая ютилась в небольшом помещении, забитом бумагами и пыльными томами с Ильичём.
– Синие погоны смотрятся краше, товарищ полковник!
– Дело ваше. Хотел, как лучше. Там и конкурс ниже и набирают в два раза больше. Вот вам новое предписание, товарищ рядовой. Электричка в Красное Село с Балтийского вокзала. Там расположен учебный центр академии, где вы месяц будете готовиться, а потом сдавать экзамены.
Поздно вечером вместе с абитуриентами из числа солдат я разместился в летнем домике. Непривычная тишина. Редкое матерное слово, нет дедовщины, никто не спрашивает о сроке службы, почти все читают книги и пишут конспекты. Так как у меня был диплом с отличием, то я попал в роту медалистов.
– Сначала сдаёте профессиональный отбор, потом – физподготовку, затем проходите медицинскую комиссию, – на построении инструктировал курсовой офицер, – кто пройдёт – ещё две недели даётся на то, чтобы вспомнить школьную программу и затем – экзамен по химии. Получаете «пять» – вы курсант! Если «хорошо» – сдаёте физику, историю, биологию и пишете диктант по русскому языку. С тройками можно сразу забирать документы из приёмной комиссии…
Я пошёл ва-банк и сделал упор на химии. Она мне нравилась в школе, и я думал, что будет легко. Но столкнувшись с академическими требованиями, я понял, что треть материала мы не проходили.
Учёба не прекращалась и после отбоя. Считалось почётным стоять на тумбочке дневального с двадцати трёх до часа ночи и после трёх часов, когда начальство лагеря спало, и можно было под отблески луны писать конспекты. Тумбочки были у каждой роты и представляли собой деревянные грибки с полевым телефоном и собственно сами крашеные тумбы, расставленные вдоль асфальтированной дорожки, где проходили построения. Нелюбовью пользовался наряд по столовой, так как в затхлом, грязном, влажном помещении на протяжении суток не представлялось возможным взяться за учебник или присесть за конспект.
Медкомиссия выставила диагноз: «Синусовая брадикардия. Спортивное сердце». На ЭКГ частота пульса – тридцать шесть. Отправили на дообследование в клинику Военно-морской терапии. Расстроился, так мои шансы резко упали. Но затем обвыкся. Вечерние разговоры о городе чередовал с редкими процедурами и усиленным изучением химии на лавочке в сквере с цветущей сиренью.
Через две недели меня выписали. День приезда в Красное Село совпал с экзаменом по химии. У летнего домика щупленький невысокий полковник предложил переписать рапорт на второй факультет, чтобы стать врачом-десантником. Лишь после экзамена я узнал, что это был начальник второго факультета – полковник м/с Исаев, в прошлом заядлый лыжник и бегун.
– Вы, я знаю, хорошо бегаете… А в тех войсках, где вам предстоит служить, это приветствуется… К тому же