Мужчины и женщина. Роман. Юлия Добровольская
молчал, но слушал. Он успокоился и ждал, что я скажу дальше.
– Я могла бы сказать тебе, что нужно сдерживаться… преодолевать себя… Да, конечно, нужно уметь владеть собой и своими желаниям. Но иногда… иногда можно дать себе слабину. И хорошо бы при этом понимать, осознавать, что ты даёшь себе слабину.
– Как это? – Спросил он, глядя в стол.
– Прежде, чем сделать что-то, чему ты не можешь противостоять, нужно спросить себя: «а я на самом деле не могу сдержаться? или всё же могу?» И если ты понимаешь, что не можешь… ну не можешь и всё тут… тогда сделай это. И сам себе скажи: «да, я сделаю это сейчас, потому что не могу сдержаться… потому что иначе меня разорвёт на кусочки. Я позволяю себе сейчас сделать это».
Я помолчала, продолжая легонько гладить затылок парня. Егор обдумывал сказанное. Он перевёл взгляд со стола на свои ладони, лежащие на коленях.
– Вот так, как с этим? – Он растопырил пятерни.
– Да. Именно так. – Я взяла его правую руку. – Смотри, два пальчика у тебя уцелели. А мы же начинали с одного!
Ногти на мизинце и безымянном были нетронутыми и приобретали нормальный вид.
– Ты ведь так же поступал: «эти пальцы хоть и нельзя, но, если невмоготу, то можно… а вот эти просто нельзя! ну ни за что нельзя!» – Я чмокнула один и другой. – Видишь, какой ты сильный!
Он вскинул на меня затуманенный взгляд.
Я улыбнулась и продолжила.
– Ладно! Давай-ка поищем… альтернативу тому, что мы только что видели… Ты знаешь значение этого слова?
Егор сложил руки на столе, как прилежный первоклассник, и, глядя в экран, сказал:
– Знаю. Это запасной вариант.
– Можно и так сказать.
Я набрала в поисковике несколько слов. В итоге нам удалось выйти на подборку репродукций с изображением человеческого тела в визуальных искусствах всех времён и народов.
Мой тинэйджер, я уверена, впервые занимался разглядыванием обнажённой натуры под таким углом и в подобного рода компании.
Мы пообсуждали стили и модные тенденции разных эпох, не обойдя вниманием и параметры «девяносто-шестьдесят-девяносто».
– Какие женщины тебе больше нравятся: у Рубенса и Кустодиева или, например, у Модильяни?
– Мне понравилась девочка на шаре.
– Правда? Мне она тоже очень нравится. – Я вернулась к картине Пикассо. – А что тебя в ней привлекает?
Я была и удивлена ответом, и рада ему в одинаковой степени.
– Она такая… хрупкая и беззащитная.
– Мой ты золотой! – Я прижала его голову к своей щеке. – Ты растёшь настоящим мужчиной. Могу позавидовать той, которую ты полюбишь… Или, может… ты уже влюблён? – Спросила я и поспешила добавить: – Ты прости, если я задаю нетактичный вопрос. Ты, конечно, можешь не отвечать на него.
– Да нет, ничего… Я же тоже вам сегодня задал нетактичный вопрос.
– Правда? Какой это? – Я сделала вид, что не поняла, о чём он.
– Ну, про вашего мужа…